Сесилия Ахерн - Женщина, у которой выросли крылья [сборник litres]

Эвелин переворачивает плакат. С обратной стороны помещена великолепная фотография мужской мошонки, а сверху надпись: «Берегите гонады!»

– Простите, пожалуйста! – обращается она к служащей за столом внизу.

Та не отвечает. Она страшно занята: со скоростью света раскидывает бумаги по разным ячейкам вокруг себя – в зависимости от цвета или содержания.

– Эгегей! – зовет она.

Конторщица либо не обращает внимания, либо не слышит – ее ведь засунули на самый верх этажерки. Она пробует подвигать ногами и руками, но ничего не выходит – она застряла в этой тесной конуре.

– Извините! – снова кричит она глухой конторщице, – мне здесь не место, я тут по ошибке! Выпустите меня!

Но та продолжает молча расшвыривать бумаги по ячейкам.

Ей обидно, что ее держат в этой дыре. Она могла бы быть где-то еще – у нее так много разных талантов.

– Она не послушает, – раздается голос из ячейки на несколько рядов ниже. – Здравствуйте, я Дженет. Мать-одиночка. Не умею закончить, что начала.

– Привет, Дженет, – говорит она.

– Еще я играю на укулеле, но кое-кому плевать на это. – Дженет почти кричит, надеясь, что секретарша внизу услышит, но она не реагирует.

– Привет всем! Я сумасшедшая мамаша, приятно познакомиться, – доносится из дальнего угла. От нее это справа по диагонали.

– Привет!

– Я выбираюсь в бар примерно пару раз в месяц, и вот тогда я нагружаюсь на славу! Я танцую до упаду, скачу как бешеная! Осторожно, здесь Мэри, любительница джина! – кричит она вниз. Ее слова сочатся сарказмом.

Конторщица по-прежнему шустро сортирует бумаги, не обращая ни малейшего внимания на тех, кто уже отсортирован.

– А еще я играю в теннис, – продолжает Мэри. – Я люблю цветные раскраски для взрослых и прогулки по пляжу. Эх, но ей все равно. Напиваюсь-то я редко. И только пьяная лезу на стол танцевать.

Рядом кто-то фыркает. Она заглядывает в соседнюю ячейку. Там сидит женщина и подпиливает ногти.

– Привет, я Брук. Я чертовски робкая. – Перегнувшись через край ячейки, она швыряет в секретаршу свою пилку. Та не реагирует. – Но на самом-то деле мне просто нужно личное пространство. Когда я встречаюсь с сестрой, заткнуть меня невозможно.

– Привет всем от матери юного вертолетчика! – раздается еще из одной ячейки.

– А я мать юного футболиста! – несется с другой стороны. – Я глупая женщина, которой нет дела до международных проблем, но я убью любого, кто встанет на пути моего ребенка. Ну и, само собой, я люблю печь печенье.

Все смеются.

– Я странная, – подает голос другая женщина. Она смотрит вниз и видит, как из одной ячейки машет рука.

– Эй!

– Да, я своеобразная творческая личность, вся такая забывчивая и рассеянная. Но также я отвечаю за семейный бюджет, оплачиваю счета, на мне четверо детей и три собаки – и все это при моей забывчивости и рассеянности. Так что теперь вы можете это все оплатить вместо меня. – Она бросает вниз кучу конвертов, которые сыплются на голову служащей. Той все нипочем.

– Я пашу как лошадь. Я эгоистка и ненавижу своих детей! – кричит кто-то, и все снова смеются. Из ячеек высовываются руки и кричат: «Дай пять!»

– А я просто толстая, больше ничего!

В ответ слышатся стоны.

– Я фитнес-маньячка и осуждаю нездоровый образ жизни! – раздается бодрый голос.

– Я толстуха, но хожу в спортзал!

Звучат возгласы одобрения.

– А мне изменил муж!

– Нашел небось себе дыру поуютнее! – слышится ей в ответ. Ячейки трясутся от хохота.

– А я неверная жена! Я сама изменила мужу с чужим мужем!

– Никола Нейгл, это ты?

– Нет!

– Слава богу!

Все смеются.

– Я клеюсь к папикам!

– Я люблю командовать!

– Кокетка!

– Навязчивая свекровь!

– Проныра!

– Доброжелательница. Ах, если б кто знал правду!

Все хором охают.

– Мне нельзя доверять!

– Лгунья!

– Жертва!

– Оставшаяся в живых!

– Плохая мать!

– Тщеславная!

– Меркантильная!

– Охочусь на футболистов! Вторая Виктория Бекхэм!

– Надежда и опора!

– Жена!

– Вторая жена!

– Мать!

– Жена-сирота!

– Старая дева!

– Наркоманка!

– Высокомерная!

– Деструктивная личность!

– Феминистка-мужененавистница!

– Шлюха!

– Лесбиянка!

Все хохочут, а потом, отсмеявшись, ненадолго замолкают. Никто больше не выкрикивает свои ярлыки – надоело. И вдруг в наступившей тишине раздается голос конторщицы.

– Так проще, – говорит она и смотрит на стену ячеек перед собой.

– Что проще?

– Разложить вас по ячейкам. Ячейка – это вроде заголовка. Прочитаешь заголовок и понимаешь, что будет дальше. Так и с вами – люди видят ячейку и понимают, какие вы.

– Но если им не понравится заголовок, они не захотят с нами встречаться, – возражает она под гул всеобщего одобрения. – Тут все заголовки не в тему.

Все начинают швырять в нее что под руку подвернулось. Она ныряет под стол и выныривает обратно в мотоциклетном шлеме.

– Послушайте, я не виновата, я всего лишь выполняю свою работу. Так проще, поверьте.

– Проще для кого? Для вас?

– Да, и для меня и для всех остальных. Потому что так становится понятно, где вас искать, под каким ярлыком. И я знаю, откуда вас достать, если вы кому-то понадобитесь. Это эффективно.

– Но здесь мне не место! Я могла бы сидеть в тысяче разных ячеек! Вы меня ограничиваете, не даете мне достичь моих вершин. – Она неловко ерзает в тесноте.

– Вот именно, – поддерживает кто-то. – Я толстая феминистка-мужененавистница и шлюха. Мне нужны по меньшей мере четыре ячейки.

Поднимается смех, шум.

– Что ж мне – резать вас на куски? – спрашивает секретарша, – руку сюда, а ногу туда?

– Нет, не говорите ерунды, просто выпустите нас отсюда. Не нужно нас вообще распределять по ячейкам.

– Чего ж вы хотите? Чтобы я бросила вас в одной стопке на столе? Никто в ней не станет рыться.

– Станет! Люди сами найдут, что им нужно.

Конторщица презрительно фыркает.

– Как бы не так! Всем нужна ясность. Наши клиенты предпочитают заранее знать, что вы из себя представляете. Вы посмотрите вокруг.

Они оглядываются по сторонам и видят сотни, тысячи, миллионы одинаковых ячеек. Все ячейки заняты, и лишь одна преданная секретарша продолжает со скоростью света рассовывать входящие бумаги.

– Почему бы им не позволить со временем разобраться, подходит ли им то, что они выбрали, или нет?

– Это слишком сложно. Они хотят, чтобы им подсказали.

– А я не люблю, когда мне подсказывают, – возражает она и снова бьется головой в потолок своей каморки. – Я люблю сама делать открытия. У меня на все свой взгляд.

– Значит, вы исключение.

– Точно. Но почему вы меня засунули в эту ячейку? Где тут написано «исключения»?