Виржини Гримальди - Время вновь зажигать звезды [litres]

И как только жена это поняла, она не выдержала. Вечером, когда я вернулся с работы, она оставила на меня Ноя и отправилась за покупками. И больше не вернулась. Оказалось, что еще днем она заранее забрала из шкафов свои вещи.

Он рассказывал эту историю так, словно говорил о ком-то постороннем, устремив взгляд в пустоту.

– Время от времени она звонит, узнает, все ли у нас хорошо. Каждый раз просит прощения и много плачет. Говорит, что не была в состоянии это вынести. Утешает себя тем, что Ной вовсе не отдает себе отчета в том, что она ушла. Возможно, она права.

– И ты на нее не в обиде? – спросил Грег.

– Даже не знаю. Иногда меня охватывает бешенство, мне становится интересно, как она может обходиться без него, отказаться от сына, с которым прожила вместе столько лет. Я бы не смог.

К нам подошли Франсуаза, Франсуа и их дети, направившиеся прямиком через этот зал в следующий.

– Ну что, может, двинемся дальше, вы идете или нет? – поинтересовался Франсуа.

– Мы немного побудем здесь, – ответил Жюльен. – Ною, кажется, здесь очень понравилось. Но вы продолжайте осмотр без нас, а мы встретимся с вами снаружи ровно через час, идет?

Вся группа так и поступила, за исключением меня и Лили. Мне не хотелось оставлять Жюльена одного после того, что он рассказал. Лили встала рядом с Ноем. Взгляд ее то и дело переходил с лица мальчика на огни, от которых тот не отрывался. Я обратилась к Жюльену:

– Мне кажется, она пытается понять, как это работает.

– Она прелесть, твоя малышка. Впервые за все время ребенок ее возраста заинтересовался моим сыном.

– Да, она классная. Вообще-то она неохотно сближается с людьми, предпочитая им животных. Но к твоему сыну у нее явная симпатия.

Опершись на стену, мы продолжили смотреть на наших детей, объединенных чувством прекрасного, которое не нуждалось в словах.

Когда подошло время для встречи внизу, в зал вбежала испуганная Франсуаза.

– Идите скорее, скорее! Произошел несчастный случай!

Дорогой Марсель!

Как у тебя дела? У меня – если бы тебе это было интересно – все хорошо. Что, родители совсем не научили тебя вежливому обхождению? Ладно, поскольку я не злопамятна, так уж и быть, поговорю с тобой. Тем более что случилась одна серьезная неприятность.

Мы находились в музее, довольно скучном (не считая светового шоу, это было очень красиво, даже Ной заулыбался), когда в зал вбежала Франсуаза, кричавшая так, словно она увидела свое отражение в зеркале. На самом деле с ней ничего не произошло, а случилось это с Мариной, которой вдруг стало дурно. С ней раньше все было в порядке, и вдруг ни с того ни с сего она потеряла сознание. Все страшно испугались, во‐первых, потому что она не сразу очнулась, а во‐вторых, потому что, падая, ударилась головой о стену, и было столько крови, что ужас, мне даже пришлось отвернуться.

Пожарные отвезли ее в больницу, чтобы там ее осмотрели врачи, Грег ударился в панику, что было видно по его лбу, превратившемуся в гармошку. Они провели там всю ночь, и мы присматривали за Жан-Леоном, чему я была рада, но не так, чтобы уж очень, потому что я сильно волновалась за Марину.

Я познакомила Матиаса с Жан-Леоном. Моя крыса, как всегда, немного повоображала, не захотела поцеловать его, что, вероятно, обидело Жан-Леона, и он оскалился, так что пришлось им спать порознь.

Мы подождали, пока вернется Марина, чтобы продолжить путь. На голове у нее была повязка, видимо, ей наложили швы. Выглядела она уставшей. Грег, напротив, светился от счастья, что ему вернули жену. Он сел за руль, а Жюльен и мама сопровождали их трейлер, на случай если с Мариной это повторится.

На вечер была запланирована тематическая встреча всей группы, посвященная Швеции, поскольку мы скоро должны были прибыть в Финляндию, и следовало попрощаться с этой страной как подобает. Мы ели запеченный картофель, пюре, сельдь, а эти варвары даже ели мясо северных оленей! Меня чуть не стошнило, но Марина среагировала быстрее меня. Она вся вымазалась, но Грег нежно гладил ее по спине, да, и любовь порой выглядит омерзительно. После этого она расплакалась и сообщила всем, что в больнице ей сказали, что она ждет ребенка. Все дружно поздравили ее, после чего она разрыдалась еще сильнее. Марина призналась, что отнюдь не планировала этого, что она не готова, и сказала, что подаст в суд на Manix [40] Распространенная во Франции марка презервативов. (я не знаю, кто это). Диего уверил ее, что не стоит отказываться от такого подарка судьбы, она ответила, что понимает, что в душе она и сама рада, но, уж поскольку подарок теперь внутри ее, значит, когда-нибудь он захочет выйти наружу, а этого-то она и боится больше всего.

Франсуаза сказала, что она чуть не умерла, так это было больно, Франсуа тут же велел ей замолчать, но она добавила все-таки, что одна из ее коллег умерла от родов по-настоящему. Марину снова вырвало.

Когда мы отправились к себе спать, у моей мамы глаза горели, она не переставала говорить, что как это замечательно, все эти неожиданные беременности живо напомнили ей собственные.

Прости, сейчас я должна тебя оставить, мама вот-вот подойдет попрощаться с нами перед сном.

Крепко целую тебя, Марсель.

Лили

P.S.: Ты, кстати, тоже мог бы попрощаться.

Все втроем мы лежали, тесно прижавшись, на узкой кровати и наблюдали за сгущавшимися сумерками.

«Что касается тебя, моя Хлоя, я узнала, что беременна, в субботу вечером. В глубине души я очень на это надеялась. Много месяцев подряд я воспринимала наступление месячных как трагедию. У меня была задержка всего на один день, слишком мало, чтобы знать, но достаточно, чтобы не перестать надеяться. Думать я могла только об этом. Несколько месяцев назад у нас появилась Шоколадка, наша собака. Неласковая, скорее даже пугливая. Но в тот вечер она, не переставая, вертелась возле меня. Когда я села на диван, она запрыгнула ко мне, долго принюхивалась к моему животу, а потом растянулась, положив на него голову. Несколько дней спустя тест на беременность показал положительный результат.

Матерью я стала задолго до встречи с тобой. Я чувствовала, как ты во мне растешь, разговаривала с тобой, беспрестанно ласкала свой живот, пичкала себя фруктами и овощами, избегала резких движений, но и не сидела на месте, а уж как я заботилась о гигиене своего тела – как никогда прежде! Впервые в жизни я испытывала любовь к своему телу. Особенно я любила представлять, какой ты будешь, когда родишься, спрашивала себя, на кого ты будешь похожа, на меня или на отца, будешь ли хорошо спать, будешь ли лакомкой, будут ли у тебя волосики, голубые глазки, все ли пальчики окажутся на месте.