Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Достопочтенным лордам,

членам высокочтимого

Тайного совета Его Величества

Срочно, весьма срочно

Плимут, 18 апреля в восемь часов пополудни, Томас Сили, мэр города

С позволения ваших милостей почтительнейше доношу, что сего дня получил я сообщение о некоих турках, маврах и голландцах из Сале в Берберии, каковые плавают у наших берегов, грабя рыбаков, какие только попадут им в руки, как следует из расследования, проведенного неким Уильямом Найтом, чьему рапорту я склонен полностью доверять, поскольку два рыбацких судна, упомянутые в его депеше, были недавно обнаружены плавающими в море, не имея на борту ни людей, ни груза, ни снастей…

Помимо вышеуказанного, я получил достоверные сведения о тридцати кораблях из Сале, каковые ныне готовятся к нападению на берега Англии в начале лета, и ежели не будут приняты спешные меры для предотвращения сего, они принесут нам множество бедствий.

Исходя из вышеизложенного я счел своим долгом предуведомить о сем ваши милости.

При сем остаюсь покорнейшим слугой

ваших милостей,

Сили, мэр Плимута

Плимут, в 18-й день апреля 1625 г.

На свете существует всего лишь две-три действительно трогательные человеческие истории, они повторяются бесконечно, и всякий раз с такой страстностью и остротой, словно никогда раньше ничего подобного не случалось. А на самом деле это все те же пять нот, которые жаворонки поют на протяжении тысячелетий».

Я нацарапала это в своей записной книжке после прочтения одного романа, который одолела за предыдущую ночь, перед тем как должна была встретиться с Майклом, и уже предвкушала, как вставлю эту сентенцию в нашу беседу за ужином, хотя заранее знала, как он отреагирует (наверняка негативно, даже резко отрицательно — он всегда скептически относился ко всему, что хотя бы приблизительно можно было бы счесть «романтическим»).

Он преподавал в университете европейскую литературу, и в свои лекции привносил незыблемые и непреклонные постструктуралистские установки, словно книги — как бы мясо, предназначенное для разделки на колоде мясника, всего лишь мышцы и жилы, кости и хрящи, которые требуется ободрать, разделать и рассортировать.

Майкл же со своей стороны находил мое отношение к литературе как к предмету слишком эмоциональным и лишенным научной строгости. Это означало, что в самом начале отношений у нас произошел чрезвычайно яростный спор, который настолько задел меня лично, что почти довел до слез, но теперь, семь лет спустя, мы научились кусать друг друга вполне добродушно. Как бы то ни было, это внесло в наши отношения некоторое разнообразие и отвлекло от обсуждений (или уклонения от обсуждений) проблем с его женой Анной или нашего будущего.

Для начала следует заметить, что мне было довольно тяжело жить, видясь лишь урывками и в состоянии полной неопределенности насчет будущего, но понемногу я привыкла к такому положению, так что ныне моя жизнь приобрела некоторую определенность и упорядоченность. Конечно, она стала несколько ограниченной, лишенной того, что многие считают неотъемлемой ее частью, но меня это вполне устраивало. Во всяком случае, именно так я твердила сама себе.

К ужину я оделась, продумав все до мелочей: блузка из жатого шелка, шитая на заказ черная юбка до колен, чулки (Майкл, как и следует ожидать от подобного человека, истинный мужчина в своих предпочтениях), замшевые туфли со шнуровкой по щиколотку, в которых мне с большим трудом удастся пройти полмили до ресторана и столько же обратно. И моя любимая вышитая шаль: яркие анютины глазки по тончайшему синему кашемиру.

Я всегда утверждала, что для того, чтобы стать хорошей вышивальщицей, нужно быть оптимисткой. Большая вещь (например, шаль) может потребовать от шести месяцев до года вдохновенного и целенаправленного труда. И упорства тоже. Даже упрямства, как у альпиниста: один осторожный и тщательно выверенный шаг за другим. Главное, не паниковать при мысли о том, насколько огромна стоящая перед тобой задача и насколько опасны скрытые провалы и снежные лавины. Вы, конечно, можете подумать, что я преувеличиваю трудности этой работы — подумаешь, кусок ткани, иголка и нитка — ну что тут особенного? Но когда истратишь целое состояние на хороший отрез кашемира и еще столько же на шелк, или если бедная девушка уже на грани нервного срыва, потому что день свадьбы приближается, а вещь не готова, или если работу нужно представить на выставку, а она не закончена и предстоит еще не только продумать дизайн и спланировать работу, но и сделать тысячи стежков — тут, могу вам точно сказать, напряжение становится весьма ощутимым.

Встретиться мы должны были в «Инотека тури», популярном ресторане тосканской кухни, расположенном у южного конца моста Патни, — туда мы обычно отправляемся, когда желаем что-нибудь отпраздновать. Но сейчас никаких дней рождения не предвиделось, как и повышений по службе или публикаций; во всяком случае, мне ни о чем подобном известно не было. Повышения по службе лично мне ожидать трудно, поскольку у меня собственный бизнес; правда, само слово «бизнес» в известной мере является натяжкой по отношению к предприятию, осуществляемому одной-единственной женщиной в крошечном магазинчике товаров ручной работы в торговом комплексе «Севен дайалз». Для меня этот магазинчик был в большей мере потворством собственным увлечениям, чем средством зарабатывания денег. Пять лет назад умерла одна из моих тетушек, оставив мне вполне приличное состояние. Пару лет спустя за нею последовала и мама, а я была единственным ребенком. В результате оплата аренды магазина свалилась на меня; договор на его аренду истекал менее чем через год, а я так еще и не решила, что делать, когда истечет этот срок. Я получала больше денег за счет комиссионных от продаж чужих работ, чем от этого так называемого бизнеса, и даже при всем при этом связанные с шитьем заботы были в значительной степени просто способом убить время, делая стежок за стежком в ожидании следующего свидания с Майклом.

Я оказалась на месте слишком рано. Говорят, в отношениях между двумя людьми всю инициативу обычно берет на себя один; в нашем случае на мою долю приходится процентов семьдесят. Отчасти это результат сложившихся обстоятельств, отчасти темперамента, как моего, так и Майкла. Он по большей части держится отстраненно от остального мира; я же всегда щедро выплескиваю эмоции.

Я села спиной к стене, разглядывая посетителей ресторана, словно зевака, забредший в зоопарк. В основном здесь были парочки лет тридцати и старше, такие же, как мы сами: хорошо зарабатывающие, хорошо одетые, говорящие на хорошем, правильном языке, пусть и слишком громко. До меня долетали обрывки разговоров: