Илья Ильф - Полное собрание сочинений в одном томе

Поэма Пушкина, музыка Чайковского и указания месткома ясно дают понять, что Евгений Онегин хотя и чуждого нам происхождения (дворянин и помещик), но все же не забулдыга и не алкоголик.

Правда, Онегин иногда заливал за галстук. Но это бывало на холостых пирушках, ну, какое-нибудь там: «Вошел: и пробка в потолок, вина кометы брызнул ток»; или где-нибудь в ресторане – «Еще бокалов жажда просит залить горячий жир котлет». Но к Лариным он ни разу не являлся в пьяном виде. А когда он пришел на свидание с Татьяной, то был чист, как стеклышко, маковой росинки во рту не было. Он был холоден и рассудителен – «Примитете исповедь мою: себя на суд вам отдаю». Такие слова может произнести только совершенно трезвый человек.

А что касается дуэли с Ленским, то тут никаких сомнений быть не может. Пушкин с Чайковским следили за поведением Онегина с утра. Он встал, «глядит – и видит, что пора давно уж ехать со двора». Оделся, француз Гильо «халат и туфли предлагает». Заметьте, водки никто ему не предлагал.

И тем не менее заслуженный артист Зубарев исполняет партию Онегина в пьяном виде, еле держась на ногах. Как он в таком состоянии на поединке попадает не в дирижера, а в Ленского, понять немыслимо.

Такую сверхметкую, снайперскую стрельбу можно объяснить разве только многолетней привычкой Зубарева выступать под мухой.

Хорошо бы узнать, как заслуженный артист трактует партию Демона? Представляем себе эту мрачную картину: «Печальный демон, дух изгнанья», наступая на собственные крылья и на руки суфлера, бродит по сцене и громко икает, заглушая женский хор, который, дрожа от страха, поет – «День и ночь шумит Арагва».

Женщинам киевской оперы вообще работать жутковато. На сцене при полном свете рампы, на глазах У публики, сидящей в зале, они чувствуют себя как в темном переулке «а Подоле. Каждую минуту они ждут нападения хулиганов. На сцене щиплют до синяков и шепчут им слова, не значащиеся в либретто, – всякие непристойности и мерзости.

Главные щипачи, или щипуны или щипатели (даже подходящего названия не подберешь для этого свинского занятия) – певцы Недин и Волковой.

Нет, нет, Собинов и Баттистини иначе начинали свою карьеру!

«День и ночь шумит Арагва», день и ночь шумит Донец.

Но это не река Донец, а народный артист Донец, общепризнанный батько киевского оперного куреня.

Известно, что нет такого баса, который не хотел бы стать вторым Шаляпиным. Это тоже одна из оперных традиций.

На пути в Шаляпины Донец решил овладеть техникой великого собрата, так сказать, собаса. Первым долгом он побил рабочего сцены Левицкого, Потом отправился домой, попробовал голос.

– Нет, еще не звучит. То есть звучит, но не так, как нужно. Нет этого шаляпинского пианиссимо. Черт возьми, нет и фортиссимо. Надо работать, работать и работать.

Пошел и побил артиста Исакова. О певце начала распространяться слава второго Шаляпина, но с пением все еще продолжалась непонятная заминка. Замашки были шаляпинские, а голос и игра были какие-то донцовские. Явно было видно, что только упорным трудом можно было добиться совершенства.

Пора было покончить с кустарщиной и приступить к систематическому освоению шаляпинских методов.

Последним был избит артист Аз-рикан. Донец вложил в это упражнение всю свою душу. Он рычал, грохотал, наносил удары, бесновался, как только мог.

– Ну, вылитый Шаляпин, – с испугом говорили старые, видавшие виды хористы и компримарио.

Вечером Донец сидел окруженный друзьями и жаловался:

– Кажется, все сделал. И куражился, и с оркестром расправлялся, и морду бил кому попало. Почему же лавры выдают в недостаточном количестве, почему публика не понимает, не награждает? Почему я все-таки не Шаляпин?

Действительно, артист сделал все, чтобы стать похожим на Шаляпина. Вот только на колени перед царем не становился.

Странная в Киеве опера. Баритоны после получки бродят по сцене пьяные, тенора щиплют сопрано, басы хлещут баритонов и теноров, хористы прячутся от солистов за фанерные кусты. Идет большая и кипучая музыкальная жизнь, скоро прорвутся через оркестр и станут кидаться на публику. Хорошо, если успеют вовремя спустить железный занавес. А если не успеют?

2-й и последний концерт

ВАСИЛИЯ ДРОВЯННИКОВА

По желанию публики Василий Дровянников

даст 9-го мая в 4 ч. 30 м. дня в зале Гаво

прощальный концерт по новой и исключительной программе

Первый его концерт прошел при переполненной аудитории.

Дирекцией было продано сверх аншлага еще 500 билетов, но и этого оказалось недостаточно, и многие, не получив билетов, разошлись по домам.

Мы знаем заранее, что скажет Дровянников.

– Я – не я, – скажет он, – и лошадь не моя. Объявление это поместил негодяй-администратор!

Почему же вы не протестовали, уважаемый бас? Почему вы не прогнали в шею такого администратора? Почему вы раскаялись только тогда, когда ваш голос был оценен знатоками в три с минусом, а ваше умение петь – в два с плюсом?

Певец Батурин, выступление которого было гораздо скромнее, получил должный отпор. Он начал новую, честную жизнь советского певца на незначительных ролях в Большом театре. И он делает успехи. После года работы ему уже дали партию Дона Базилио в «Севильском цирюльнике». Может быть, лет через десять он и будет вторым Шаляпиным.

Певец Головин без излишней рекламы достиг в Италии большого совершенства и благополучно обходится без киноуслуг. Он ведет честную жизнь честного советского певца.

Дровянникову придется прекратить сенсационные концерты.

Хватит с нас. Деньги обратно!!!

Докладчик. Граждане, наше домоуправление предложило мне прочесть жильцам дома небольшую лекцию о том, как организовать спокойную жизнь. По зрелом размышлении, я согласился.

Многие удивляются, как это я сохраняю спокойствие духа и постоянно нахожусь в удовлетворительном настроении, в то время как вокруг идет такая бурная жизнь и происходит бессмысленная трепка нервов. Хорошо. В порядке обмена опытом я расскажу о всех моих достижениях.

Прошу только соблюдать тишину, в противном случае вынужден буду принять соответствующие решительные меры.

Итак, если человек хочет быть спокойным, он постоянно должен иметь при себе следующие предметы: записную книжку, хорошо очиненный карандаш и свисток. Да, я сказал свисток. Никакое спокойствие немыслимо, если у вас в кармане нет свистка.

Скажем, так. Вы входите в магазин с целью приобретения каких-либо продуктов питания, или ширпотреба, или отдельных предметов роскоши, или канцпринадлежностей. Я не спорю, иногда все проходит гладко – вы быстро налаживаете очередь к прилавку, покупаете нужную вам вещь, налаживаете очередь в кассу, платите и уходите. Но обычно посещение магазина не обходится без инцидента. Покупатель может вас толкнуть, продавец грубо ответить, кассирша заявить, что у нее нет сдачи. В таких случаях всегда начинаются крик, пререкания, волнение, – в общем, то, о чем я уже докладывал, – бессмысленная трепка нервов. Вот этого-то и не надо делать. Не надо повышать голоса.