Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

– Ох. – Я справляюсь с разочарованием. А мне-то показалось, что ему там понравилось. – А как насчет старого кинотеатра в центре?

– «Константин»? – немедленно говорит он.

– Там бы ему понравилось, как думаешь?

Он задумывается, а потом мотает головой.

– Я пытался его как-то уговорить пойти на показ Жан-Люка Годара [17] Франко-швейцарский кинорежиссер, стоявший у истоков французской новой волны в кинематографе. , но он не согласился.

– Ну а что ему тогда вообще нравится? – спрашиваю я раздраженно. – Пейнтбол? Тайская еда? Стрип-клубы? Пожалуйста, хоть бы не стрип-клубы.

– Как насчет концерта? – кажется, Оуэн просто гадает. – Он упоминал клуб для всех возрастов на сорок шестом шоссе. Ну, знаешь, тот, где студенты по выходным притворяются профессиональными диджеями.

Я наморщиваю нос.

– Терпеть не могу это место. Почему это так сложно? – Я выхожу в Интернет с телефона и ищу «лучшие места для свиданий в Стиллмонте». Не успевает страница загрузиться, как Энтони пробегает мимо и быстро ставит на стол поднос с пиццей. Точнее – с пиццами . На тарелке целая куча кусочков, но кажется, что они все из остатков пиццы с разных столов.

– Что за черт? – спрашиваю я, подталкивая пальцем два куска с явно разными начинками.

– Похоже на бесплатную пиццу. – Энтони смотрит на меня укоризненно. Улыбка сходит с лица Оуэна.

– С чужих столов ?

Оуэн берет кусочек.

– Выглядит вкусно. – Он старается звучать восторженно. Я в ужасе смотрю, как он откусывает от того, что когда-то, кажется, было пиццей «Банкет Бенволио».

Энтони бросает взгляд, который будто означает «я же говорил», а потом уходит, чтобы проверить другие столы. Так как я уж точно не собираюсь притрагиваться к пицце, явно зараженной чумой, то беру телефон и вижу, что результаты поиска загрузились. Я кликаю на верхний, который выглядит обнадеживающе. Это список под заголовком «Десять мест для свиданий в Стиллмонте», опубликованный газетой «Джозефин Каунти Курьер».

– Оуэн, иди скорей сюда. – Я двигаюсь, чтобы ему хватило места с моей стороны стола.

Он не шевелится.

– Но я же ем! – возражает он с полным ртом.

– Ну, значит, приноси свою мусорную пиццу сюда. – Я хлопаю рукой по сиденью рядом с собой. С раздраженным ворчанием, в котором, уверена, нет истинного раздражения, он берет свою тарелку с пиццей и садится рядом. Его локоть касается моего, и я вдруг понимаю, какой короткий тут диванчик. Такое ощущение, будто он рассчитан на девятилеток.

Я проматываю список, чувствуя, что он заглядывает через мое плечо. «Бирнамский лес», «Константин», клуб на сорок шестом шоссе пролетают перед глазами. Зная размер Стиллмонта, неудивительно, что подходящих мест не так-то много.

Оуэн останавливает меня, когда я уже готова лениво промотать до самого конца, его рука едва касается моей.

– Вот тут я был, – говорит он, опуская пиццу и указывая на пункт списка под названием «вершина Бишоп».

– Это где? – Я рассматриваю фотографию. На ней палаточный лагерь на горе с видом на лес. Панорама просто невероятная, если честно. Судя по тому, насколько это место выше окружающих густых лесов, добираться туда надо не один час.

– Это на конце тропы, – говорит он, прижимаясь своим плечом к моему. – Там тихо и красиво. Это идеальное место для того, чтобы остаться с кем-то наедине.

Я склоняю голову, чтобы посмотреть на него.

– Звучит так, будто ты судишь по личному опыту, – я поднимаю бровь.

Он смеется, и я осознаю, что чувствую вибрацию его смеха по всему телу своим боком.

– Нет, я туда просто ходил за литературным вдохновением. Романтических приключений у меня там точно не было.

– Ну, это мы можем исправить, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю сообразить, что это означает. Оуэн замирает.

Но не он один. Мои кокетливые шуточки всегда направлены на то, чтобы привлечь внимание парней и заинтриговать их, заставить их увидеть меня в новом свете. Но в этот раз я подорвалась на своей же мине. В этот раз я не могу думать ни о чем, кроме того, что моя кожа касается кожи Оуэна у запястья. К лицу приливает кровь, и я вдруг понимаю, что покраснела от своей же собственной шутки.

Я чувствую незнакомое желание отодвинуться от него, но я и так прижата к стене. Вместо этого я решаю нарушить неловкое молчание.

– Похоже, что это отличное место для свидания, – говорю я, запинаясь. Я смущенно потираю браслет Офелии, который мне подарил Уилл.

– Сюда бы я тебя повел, – отвечает Оуэн. Понимая, что он только что сказал, он запинается: – То есть я хочу сказать, куда бы я… Где бы ты… Куда Уиллу стоит тебя отвести.

Ну, теперь мы оба проговорились. Мне приходится улыбнуться. Толкая его в плечо, я вижу, как его уши приобретают тот самый великолепный, знакомый свекольный оттенок.

– Нам с тобой надо бы туда сходить. – Его глаза расширяются. – Чтобы поразмышлять над твоей пьесой, – добавляю я, подмигивая.

Я склоняюсь к нему еще ближе, и кажется, будто я просто поддаюсь притягательности того, о чем мы говорим. Я не знаю почему, но меня тянет к Оуэну. И похоже, тянет уже не первый день. Наверное, моя кокетливая шутка смутила меня саму потому, что это не шутка совсем.

Но у меня же есть парень. То, что об этом себе приходится напоминать, – такая же неожиданность, как и все случившееся сегодня. Ни в одном своем романе мне не случалось быть той стороной, которая забыла о верности.

«Уилл. Я хочу пойти на вершину Бишоп с Уиллом. Я пойду туда с Уиллом».

Лицо Оуэна все еще так близко к моему, а наши плечи плотно соприкасаются. И когда я поднимаю глаза, чтобы посмотреть в его, я вижу, что он смотрит на меня так, будто судьба его уже решена, будто он точно знает, что я сейчас готова сделать, потому что он и так этого ждет.

И поэтому я выпаливаю:

– Я хочу писать.

Он отстраняется с недоумевающим видом.

– О, – говорит он.

– Так что мне надо выйти, – говорю я возбужденно, начиная наваливаться на него. Мое смятение уступило место раздражению на саму себя, раздражению из-за того, что я не знаю, чего хочу. Или что еще хуже – что я на самом деле очень хорошо знаю, чего хочу.

– Ох! – Он вылезает из кабинки, спотыкаясь. – Ты что, собиралась через меня просто перелезть?

Я выскальзываю из-за стола и выпрямляюсь.

– Ты таким тоном сказал, будто это плохо, – говорю я, проходя мимо него, пытаясь придать голосу былую кокетливую легкость. Кажется, не вышло. Не желая даже слышать ответ Оуэна, я бросаюсь к туалету, чуть не сшибая с ног группу девочек-школьниц.

Я вламываюсь в дверь, висящую на петлях. Как и любой другой дюйм ресторана, стены тут покрыты цитатами из Шекспира. Я смотрю в зеркало, пытаясь не обращать на них внимания, как я всегда делаю.