Кирилл Кобрин - Юбилейный выпуск журнала Октябрь

Потому сейчас самое время в этом разобраться, раз уж идти некуда и незачем. Понятно, что Прага возникает в Риге из-за сходства, по причине зимней тоски, измождения сил, вялой депрессии. Стоит включить солнце, как города эти станут совершенно разными, но в это время года они – пара. Конечно, схожесть эта ложная, чисто эмоциональная, запрограммированная уже тем фактом, что оба места имеют «средневековый» (неправда!) старый город, что немалая часть их построена во время стремительной индустриализации и урбанизации второй половины XIX – начала XX веков, что тут есть ар-нуво (модерн, сецессион – как угодно), призванный вроде радовать, но ничего, кроме усугубления медленного ощущения беспомощности и бесполезности, не внушающий, что эти города строили другие люди совсем для другого, а продают их сегодня туристам в качестве вообще совершенно третьего. Вот это расползание исторических интенций, культурных ожиданий прошлого и позапрошлого столетия, эта бесцельность сегодня, неотрефлексированность урбанистической современности да и само по себе наличие огромного количества старых строений с их грязнотцой, затхлыми запахами из подвалов, с их избыточными архитектурными затеями, уже непонятными, а когда их понимаешь – чудовищно глупыми, с пришедшими в упадок советскими градостроительными затеями, с населением, которое все это в упор не замечает, ибо живет своей жизнью, с местом мало связанной (и правильно делает!) – всё это и про Ригу, и про Прагу разом, хоть и не в одинаковой степени. Всё это про них как объектах современного искусства, как базовых объектах здешней современности.

Ведь про что современность, «модерность»? Она про город, про городскую экономику (индустрия, сервисный и финансовый сектор), про городское население (признанная опора данного миропорядка – городской средний класс), про урбанизм вообще. И каждый сегодняшний город есть объект, воплощающий модерность в данном конкретном регионе. Соответственно, если современное искусство есть одна из базовых составляющих нашей современности, то города – также объекты современного искусства. Остается начать считывать их как таковые.

Как и в современном искусстве, главное в таких объектах – соотношение того, что публика видит, слышит, обоняет, с тем, что об этом написано, какие концептуальные ожидания тут предлагаются. И здесь – самое сильное и самое слабое место города как объекта современного арта. Сильное, так как люди, которых очень условно можно назвать туристами (не только те, кто толпится на Карловом мосту или делают селфи у Домского собора, но и «культурные», даже «интеллектуальные» туристы, сидящие дома, читающие книги, смотрящие кино и воображающие данные урбанистические объекты в соответствии с этими книгами, фильмами и проч.), склонны верить описаниям, данным в тысячах путеводителей и на десятках тысячах сайтов. Эти описания, несмотря на их качество и обращенность к разным целевым аудиториям, создают могущественный образ, справиться с которым сложно, почти невозможно. Ухватки туристической рекламы известны, также известны трюки (довольно банальные, надо сказать) модного в последние пару десятилетий city marketing . Они работают превосходно; первые чуть лучше вторых, но у тех все еще впереди. Продают «Золотую Прагу», «Старую Ригу», «Ригу ар-нуво», «Прагу Кафки», «Прагу Голема», «Еврейскую Прагу» и так далее, не говоря уже еще об одном предназначении обоих этих городов как мест хорошо организованного конвейерного запойчика наиболее вульгарных представителей нижней части среднего класса более богатых европейских стран, преимущественно Британии и Германии. В Риге к ним добавляются финны со шведами, но они, скорее, привезут отсюда дешевый алкоголь домой и напьются там.

Но есть другой род описаний, стилистически – разновидность ресторанной критики для высоколобых, с помощью которого выдают образ того или иного населенного пункта на тарелочке, с идеальной презентацией роскошной культурной пищи, специально для своих, чтобы без плебса и обывателей. Такие книжки бывают интересные, даже превосходные – надо же что-то прочесть о том городе, куда направляешься. Помню, как в первый раз бродил по Парижу с прекрасной топографически-организованной компиляцией парижских цитат из старой и новой литературы; она у меня до сих пор пылится на полке: A Literary Companion to Paris составил и подсочинил свое некий Ian Littlewood . Я потом еще несколько раз там был, брал ее с собой, но уже почти и не открывал за ненадобностью, так как Париж действительно ускользает от маркетирования себя как чего-то определенного, слишком в нем всего многого происходило. Париж, как это ни банально звучит, весьма смутен в качестве арт-объекта желания; если оставить в стороне девичьи представления о необходимости романтически бродить по нему непременно в большой шляпе, а потом пить из горла красное с прекрасным незнакомцем под Пон-Нёф и, конечно, если забыть на мгновение об Эйфелевой башне с Монмартром, то Париж действительно поймать сложно, город неприятный, тяжелый, но он как раз сумел сделать из этой сложной неприятности и неприятной сложности великую литературу и искусство. «Сделать», но не «стать ими». Чем он является сегодня – сказать трудно, тут нужны большие умы, а они во Франции повывелись. Любопытно также, что никто из ныне мертвых больших умов на Париж как на объект внимания не обращал, ни Барт, ни Фуко, ни Делёз, ни Бурдьё. Да и вообще, когда в действительно настоящей французской прозе Париж был объектом рефлексии, пусть и беллетристической? После Пруста, «Ужасных детей» Кокто, Сименона? У Кортасара и некоторых других эмигрантов, безусловно. Но они чужаки и работали с уже готовыми образами, сопоставляя их со своим опытом пришлеца, пусть и заинтересованного, и порой даже очарованного.

Да, так высоколобый культурный city marketing . Вчера, отвернувшись от окна, в котором показывали серый снег вперемешку с серой грязью под грязноватыми стенами Гризинькалнса, я решил проверить свои соображения на практике и совершил два опрометчивых поступка. Первый – купил подвернувшийся онлайн недорогой билет в Прагу, послезавтра туда и отправлюсь. Конечно, дела́ там у меня есть, так что это не пижонство – какая разница, когда делать эти дела, сейчас или через три месяца. Да, в апреле в Праге восхитительно, все цветет, тепло, солнце, можно сидеть на улице возле одного только мне известного винного бара у Святой Анежки, пить посредственное, но не ужасное белое из Жерносеков и болтать на скверном чешском с работающей там с давних пор девушкой. Именно эта прельстительная картинка и заставила меня вчера купить билет не на апрель, а на январь. Если уж сравнивать, так честно. Мрачок рижский с мрачком пражским. Арт-объект versus арт-объект.