Эдуард Лимонов - Чужой в незнакомом городе

В демократии Президент обязан прислушиваться к процессам, происходящим в обществе. Президент пригласил мадам Шатэн на завтрак. Новообразованная non-profit организация «Общество защиты Жана Шатэна» повесила над Сеной, прикрепив их к сваям моста Александра III-го, два больших портрета Жана Шатэна. Бизнэсмэн Бернар Тапи нанял на двое суток дирижабль, провезший в небе над Францией лозунг «Свободу Жану Шатэну!» Под давлением общественности представитель министерства Иностранных дел был вынужден приоткрыть один угол таинственности, обыкновенно прикрывающей деятельность его министерства. «Мы ведем с представителями „Фу дэ Дье“ переговоры по освобождению Жана Шатэна. Есть надежда на то что „Французский Заложник“ может быть будет праздновать Рождество в кругу семьи.» В ответ на упрек журналиста «Жюрналь дэ Диманш» что правительство отступило таким образом от своего собственно: принципа — «Никаких переговоров с террористами!», представитель министерства строго заметил: «Соображения гуманитарного порядка как это и следовало ожидать от администрации с такими сильными гуманистическими традициями, каковой является французская администрация, заставили нас предпочесть принцип „вернуть детям отца“, — строгому соблюдению международных обязательств. Вы не можете обвинить правительство в такого рода слабости.»

Следовавший за выступлением представителя министерства комментарий мадам Шатэн был полон словесного удовольствия по поводу, того, что детям будет возвращен отец, однако никогда не улыбающееся личико мадам Шатэн показалось нам с Аленом желтее и несчастливее, чем обычно.

«Ален! — воскликнул я, мы сидели перед его теле, — я все понял об этой даме. Она не хочет освобождения этого говнюка, ее мужа. Может быть вначале, когда только ввязалась в эту историю, хотела, но сейчас — не хочет. Вот что! О ней тотчас забудут, перестанут приглашать на теле, и из звезды телевидения, в какую она превратилась за эти 269 дней, пока ее муженек сидит в бейрутском подвале или ливанских горах, она превратится опять в некрасивую, средних лет Золушку министерства финансов. И это ей невыносимо.»

Ален отметил с восхищением, что я очень malin [21] Злодей (фр.). , хотя и не настолько malin, как Селин (Ален с большим основанием может считаться членом «селиновской» партии, чем ФКП, он поклоняется Селину как идолу), и согласился, что скорее всего так и обстоит дело. И что он надеется, что «Фу дэ Дье» не выпустят так просто ее «emmerdeur» [22] Говнюк (фр.). мужа. Потому как ему, Алену, мадам Шатэн кажется работящей, хорошей женщиной, которая тянет на себе груз семьи, пока ее «con» [23] Пиздюк. — муж воображает себя певцом и актером. Пусть она попользуется еще чуть-чуть популярностью. «В конце-концов, Эдуард, она ни у кого не отнимает travail [24] Работа. , имеет лишь известность в чистом виде…»

«Чистого CRN не бывает», возразил я. «Она может сейчас сняться, если захочет, в каком угодно паблисити, ей заплатят гигантские деньги…»

«Это betise [25] Глупость. , Эдуард, — рассердился Ален неожиданно. — В каком паблисити она может сняться? С ее физиономией?»

В любом. Вплоть до паблисити, прославляющем. качество «Миражей». Почему нет? Она в платочке стоит у колеса, и текст что-нибудь вроде… Дабы защитить вашу семью от потери отца, вашей стране нужен такой самолет как «Мираж»… Я видел в Соединенных Штатах однажды в газетах: оружейный магазин рекламировал свои револьверы и митральезы оригинальным образом: цифра годового страхования, четырехзначная, жирно перечеркнута и надпись гласит: «Наш Смит энд Вэссон застрахуют вашу жизнь куда вернее и за куда меньшую сумму!» А, Ален! Мадам Шатэн может рекламировать митральез, предположим: «Если бы у моего мужа, когда его автомобиль остановили на авеню Абдель Насэр похитители, оказалась в руках эта митральез, „Фу дэ Дье“ не смогли бы захватить его!»

Ален сказал, что мое мнение о том, что все человечество состоит из salopes [26] Блядей. — ошибочно, что не отдельные индивидуумы гнилые, как я себе это представляю, но общественная система гнилая. Система подлая, а нс массы. Я презрительно ухмыльнулся, но спорить не стал, ибо как продемонстрировал опыт, наши с ним споры ведут к ссорам. Встречаясь после ссоры на лестнице, мы несколько дней не здороваемся.

«Фу дэ Дье» не выпустили певца, но прислали новую кассету. Великолепного качества. Забыв о своем предыдущем требовании, чтобы Франция прекратила поставки оружия Ираку, они теперь возжелали выпуска из тюрьмы пяти родственников шефа своей организации и публичного извинения Франции перед этими пятью. Жан Шатэн беспокойно зачитал требования «Фу дэ Дье», издал несколько всхлипываний, посмотрел на нас с Аленом умоляюще и сложил перед собой руки самым натуральным исламским образом.

«Ха-га, — осклабился Ален одним углом рта, другим зажимая окурок, — извинения арабы никогда не дождутся. За всю свою историю, Франция никогда ни перед кем не извинялась. Даже перед своими гражданами, не говоря уже о чужих. Какая хуйня!» — Он неодобрительно покачал седой головой. «Сидя в своих развалинах или горах, где они там сидят, эти „Фу дэ Дье“, Эдуард, они сделались действительно FOH» [27] Безумец. .

Правительство, как и предсказал Ален, ответило на появление отличной кассеты молчанием.

Шанталь Шатэн ответила на молчание правительства появлением в президиуме объединенного съезда оппозиционных партий. Ее приветствовали стоя! В момент ее выхода к трибуне для произнесения речи, двух журналистов сбили с ног, произошли серьезные беспорядки у входа в помещение, где происходил съезд, и в результате несколько человек были отправлены в госпиталь. «Я потеряла всякую надежду… У меня нет больше веры в то, что мой муж возвратится в семью, детям будет возвращен отец… при существующем правительстве… Я призываю всех матерей, всех у кого есть дети, для кого семья не пустое слово… голосовать за кандидатов оппозиции.»

И мадам Шатэн, скорбно сгорбив плечи, сошла с трибуны.

Она однако не вернулась, как того ожидали все телезрители Франции, на свое место за столом президиума, но сошла со сцены и по проходу стала удаляться из зала. Был ли этот трюк приготовлен или нет, но экип Антэнн-В (я и Ален отдаем Антэнн-В предпочтение) снял весь ее проход и выбежав вслед за нею на улицу проследовал вместе с нею до самого ее невзрачного автомобильчика. Только спина, но какая! Грустная сгорбленная спина, красноречивая спина, покатые плечи, хвостик волос с воткнутой в волосы невзрачной гребенкой. Четыре минуты без комментариев.

«Гениально! Жениаль!», вопил Ален, по-настоящему возбудившись. Для его пятидесяти шести лет и темперамента скептика, такое возбуждение, — вещь исключительно редкая. За три года соседства я его таким никогда не видел.