Юрий Поляков - Треугольная жизнь [сборник litres]

– Ты хоть знаешь, кто такой Аварцев?

– Член наблюдательного совета.

– Нет, я думаю, ты просто пока не понимаешь. Как бы тебе объяснить?

– Уж объясни как-нибудь!

– Вношу ясность. Допустим, Юнаков – слон. Корсаков – бык. Я, чтобы тебе не обидно было, – козел. А ты, уж извини, моська. А вот кто в таком случае Аварцев, как полагаешь?

– Тоже слон?

– Хренон! Аварцев – динозавр, который за один раз трех слонов сожрать может. И жрет. Никто даже не пикнул, когда Ветка пять миллионов просадила. Юнаков слова не сказал. А теперь прикинь, кто для него ты! Никто! Он знает о ваших «нохайнмалях»?

– Знает.

– Давно узнал?

– Вчера.

– Ах вот оно что! Быстро работают! Поздравляю, товарищ ведущий специалист! Теперь он захочет с тобой встретиться. Ветка же в тебя втрескалась как ненормальная… Ну, я не в том смысле…

– Я все понял. Она в самом деле немного неуравновешенная.

– В том-то и дело! Трудыч, будь осторожен. Аварцев – жуткий человек. Они все жуткие люди. Они так быстро разбогатели, что у них в башке какая-то пружина лопнула. Мы для них теперь ничто… Букашки. Может же у дочери завестись любимый майский жук?

– Ген, ты сгущаешь!

– Может, и сгущаю, но от того предложения, которое он тебе сделает, отказаться ты не сможешь. Дашка родила?

– А при чем тут Дашка?

– Теперь всё при чем. Хотя, может быть, и обойдется. Вполне возможно, он отличный мужик. Веселый. Говорят, у него секретарши на работу без трусов ходят. Полюбит тебя. Даст тебе хорошую должность. Ты-то сам для себя решил, что тебе нужно? От него. От Веты… Жениться ты будешь, разводиться…

– Майские жуки не женятся.

– Же-енятся! У нас полбанка женатых жуков и замужних жучих.

– Ничего мне не нужно.

– А вот этого ты ему ни в коем случае не говори, а то он подумает, что с Ветой ты просто так… Когда ты с ним встречаешься?

– Сегодня.

– Возвращайся живой!

Башмаков, выполняя указания помощника, позвонившего в половине восьмого, медленно шел по набережной вдоль чугунных узоров ограды. Вода в Яузе была коричневая с маслянисто-перламутровым отливом, а кое-где даже противоестественно пенилась. Примерно такая же вода оставалась в тазике, когда Олег Трудович, воротившись со стоянки, мыл руки с порошком. Катя всегда заставляла его, чтобы не пачкать раковину, мыть руки в специальном облупившемся тазике и выливать грязную воду в унитаз. Из унитаза вода по чугунным трубам бежала сюда, в Яузу, чтобы потом течь меж гранитно-чугунных берегов, вспениваясь и переливаясь нефтяным перламутром.

Башмаков прошел мимо мужичка с удочкой. Говорят, рыба из Яузы пахнет бензином, в ней полным-полно тяжелых металлов, она ядовитая, и ловят ее только на продажу… Коптят и продают возле магазинов любителям пива. Следовательно, этот мужичок с телескопической удочкой – самый настоящий убийца. Олег Трудович оглянулся – рыболов как раз снимал с крючка маленькую, как блесна, рыбешку. Ему вдруг вообразился такой сюжет: женщина покупает любимому к пиву рыбку, тот съедает и погибает в страшных корчах. Она находит человека, продавшего ей копчушку, и мстит – заманивает в постель, а потом его, счастливого и расслабленного, кормит все той же рыбой… Жуть!

Черный «Мерседес» с круглыми фарами, похожими на рыбьи глаза, появился внезапно. Следом затормозил огромный синий джип. Башмаков сразу обратил внимание на то, что фирменный рулек на капоте «мерса» отломан.

– Здравствуйте!

Аварцев стоял перед Башмаковым в окружении трех «шкафандров».

Его рукопожатие было легким и, кажется, более приветливым, чем в прошлый раз. Он гигиенически улыбнулся:

– Олег Трудович, а не прогуляться ли нам вдоль по бережку?

– С удовольствием, Борис Андреевич, – отозвался Башмаков, продолжая смотреть на кончик отломанного рулька. Аварцев хмуро глянул на изъян, потом на водителя:

– И вот так в этой стране все…

Они медленно двинулись по набережной. Один охранник шел впереди, двое сзади. Парни были громадные, и встречные прохожие пугливо перебегали на другую сторону. Аварцев некоторое время шагал молча, глядя на свои маленькие блестящие ботинки. Башмаков заметил, что кожаные морщины на обоих ботинках миллионера совершенно одинаковые, почти симметричные. Затем он перевел взгляд на свою собственную обувь и убедился, что его полуботинки стареют каждый по-своему и скукоживаются совершенно индивидуально.

– Елизавета мне все рассказала, – промолвил Аварцев.

– Кто?

– Елизавета. Мою дочь, к вашему сведению, зовут Елизаветой. Мать ее всегда звала Лизой. Ветой называл ее я, но очень редко. Чаще – Лайзой.

– Почему Лайзой?

– Не знаю. Может быть, из-за Лайзы Миннелли.

– Мою бабушку по отцовской линии звали Елизаветой Павловной.

– Ну вот видите! Даже не знаю, почему в банке она всем объявила себя Ветой. Не знаю…

– Мне она тоже никогда не говорила, что ее зовут Елизаветой.

– Странно. Непростая она у нас с вами девочка. Сложная девочка. Ну да ладно. Честно говоря, когда я увидел вас с ней на юбилее, мне и в голову не могло прийти…

– Мне тоже.

– М-да. Но что случилось – то случилось. Вы любите мою дочь?

– Да, люблю, – твердо ответил Башмаков.

– Это хорошо. Любовь – это хорошо.

Олегу Трудовичу вдруг померещилось: скажи он «люблю» с мельчайшей неуверенностью, и «шкафандр», идущий сзади, по неуловимому приказу тут же выстрелил бы ему в затылок.

– Она вас тоже любит. – Аварцев гигиенически улыбнулся. – И надо что-то решать. Ребенок измучился. А ей нервничать нельзя. Вы знаете об этом?

– Знаю.

– Тем более. Вы ведь женаты? У вас дочь…

– Женат.

– И давно женаты?

– Давно.

– Я вас понимаю. Я сам прожил с женой шестнадцать лет. Это очень тяжело – уходить… Словно отрываешь и выбрасываешь на помойку часть самого себя. Но все равно – надо решать. Ваша жена знает о Лайзе?

– У меня с женой очень сложные отношения. Я боюсь…

– Бояться надо было раньше, когда вы мою дочь в постель укладывали.

– Я не укладывал.

– Только не рассказывайте мне, что это она вас уложила. Я навел справки: вы всегда были большим специалистом по служебным романам. Но что сделано – то сделано. Главное, чтобы не было скандалов. Она уже один раз прошла через это – и второго раза быть не должно. Поэтому предлагаю вам вот что. У меня на Кипре есть дом. Неплохой дом. Вы когда-нибудь видели кровать, которая автоматически поднимается из спальни на крышу?

– Слышал.

– Уже неплохо. Это очень романтично. Поверьте! Кроме того, я открываю на Кипре представительство телекоммуникационной фирмы «Меркурий-Плюс». Офшорная зона, сами понимаете! Итак, я предлагаю следующее: вы просто исчезаете – садитесь в самолет, летите на Кипр и живете в моем доме. Никаких разборок и скандалов с вашей женой. Лайзе нельзя нервничать. Вы знаете, какой у нее диагноз?