Микаэль Юрас - Короткие слова – великие лекарства

Личные почтовые ящики получили широкое распространение еще в XIX веке, но, кажется, до кого-то эта информация не дошла до сих пор. Я терпеть не могу эту болезненную страсть подсовывать почту под дверь. Кто-то подошел к моей квартире так близко, что почти мог просунуть в нее письмо. Тут все дело в «почти». Наполовину у меня, наполовину на площадке. Наполовину цело, наполовину разорвано. Письмо для Мелани, имя которой еще было указано на двери. Убрать его оттуда означало полностью уничтожить надежду на ее возвращение. Значит, отправитель письма не знает и о том, что она меня бросила. Кто же это? Никакого штемпеля. Загадка в стиле тревожного ожидания.

Я отложил письмо. Это случай увидеть ее. Конечно, она подумает, что это я повредил ее почту. Но это не важно. Одной претензией больше. К счастью, тулонской каторги больше нет. Я никогда не был ревнивым. Благодаря Богу. Благодаря Прусту. Бегать по Парижу всю ночь в поисках Мелани – какое несчастье! Допрашивать ее много часов подряд, чтобы узнать, как она проводит время, – нет уж, спасибо! И хотя она мне не верила, когда я формулировал это утверждение, я не знал по-настоящему, что это за чувство. А потому я не ощущал никакого желания вскрыть это письмо. Что внутри? Имя поклонника? Записка с оскорблениями? Возможно все.

Имя пациента:Роберт Чэпмен

История болезни:

Переутомлен. Чтение будет для него переобучением. Снова научить не торопиться. Не останавливаться на его удивительных замечаниях. Он явно по-своему чувствительный человек. Добровольно пришел сюда, хотя знает, что это причинит ему боль.

План работы:

Рекомендуемые книги:

Иван Гончаров. «Обломов»: это очевидно!

Милан Кундера. «Неспешность». Может быть. Верхом на коне с Виваном Деноном.

Мишель де Монтень. «Опыты». Не торопиться.

«Будьте внимательны. Для вашей безопасности мы советуем вам следить за своими вещами и держать их возле себя. Не стесняйтесь сообщить нам о любом пакете, который покажется вам бесхозным».

Станция «Порт-Майо».

Утром Чэпмен обнаружил, что семейная стиральная машина перестала работать. Он пошел в кладовую за своими только что постиранными брюками. Они были сухими, потому что машина не работала. Может быть, дело в уличной жаре. Он, невнимательный в этот утренний час, наступил на одну из расставленных по комнате мышеловок. Щелк! Проклятый грызун, которого он не может выгнать, несмотря на целый арсенал оружия! Уже много недель продолжается эта борьба с невидимым врагом. Перегрызенные провода, помет в разных местах дома. Безнадежно пустые мышеловки вызывали у Чэпмена мысль, что у мышей произошла мутация и теперь эти зверьки знают, что к приманкам нельзя приближаться.

Все расшаталось. Ничто не существует долго, кроме мышей. Времена года переплетаются одно с другим, и получается путаница. Стало невозможно отличить мужчин от женщин. Поезд метро остановился на набережной. Чэпмен заметил гигантскую рекламу, которая расхваливала революционный прибор. «Достаточно одного стакана воды». Вот это изобретение! Нужно узнать о нем побольше. Одного стакана воды хватает, чтобы очистить пять килограммов белья! Удача улыбается Чэпмену. Стены помогают ему в поисках. Один стакан воды! Это смешно. Человек за день потребляет намного больше. Наука каждый день делает шаг вперед. Инженеры работают над тем, чтобы сократить потребление воды. Какая спасительная задача! Довольный своей находкой, Чэпмен сфотографировал на свой смартфон марку стиральной машины.

Станция «Аржантин».

«ЮНИСЕФ: 780 миллионов людей не имеют доступа к питьевой воде».

Этот плакат Чэпмен не увидел: он был слишком озабочен, что его телефон не может выполнить соединение.

Станция «Шарль де Голль – Этуаль».

Метро похоже на большинство человеческих пороков. Конденсат нищеты и убожества, их эссенция, вроде эссенции ароматного вещества для духов. Туалетная вода из порока. Одни мужчины-пассажиры стараются привлечь к себе взгляд своей соседки, надеясь завязать с ней беседу о пустяках. Другие находятся здесь ради непосредственного контакта. Немного навязанного человеческого тепла. От трения рождаются энергия и жизнь. Воры, которые крадут под шумок. Просветленные, которые считают себя жертвами всемирного заговора.

Станция» «Франклин Д. Рузвельт».

Те, кто читает, находятся внутри своих маленьких миров. Те, у кого нет книг, стараются всеми возможными способами разглядеть на обложке заголовок, который всегда напечатан слишком мелким шрифтом. Это нужно делать незаметно, полузакрыв глаза, чтобы не привлекать внимания: читатель может рассердиться и убрать свою книгу или изменить ее наклон, чтобы усложнить задачу любопытным соседям. Но он тоже может быть порочным – использовать литературу для ловли сердец.

Станция «Конкорд».

Чэпмен открыл кейс и стал читать листки, которые ему дал Алекс. Молодая женщина, сидевшая рядом, сразу же устремила свои глаза на текст:

«В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности».

Сначала Чэпмен был удивлен своей встречей с Ильей Ильичом, но они быстро стали хорошими знакомыми. Гончаров владел искусством начала – умением знакомить и увлекать читателя. Обязать его остаться, написать между строк: «Ты должен прочесть эту книгу, а не отложить ее». Подсознательное послание автора. И вот устаревшая книга перепрограммирована: текст, написанный в 1859 году, завладел вниманием переутомленного парижанина двадцать первого века. Возникла хрупкая дружба.

«Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки, но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души».

Увязнув в романе, Чэпмен проехал свою станцию. «Свою» – как будто она ему принадлежит. Он только проходит по ней, призрак среди призраков. Кстати, кому принадлежат эти станции? Кто захотел бы их иметь? Быть владельцем всей этой грязи и всех этих пороков. Его соседка вскочила с сиденья, почти раздавив ему ногу. Чэпмен не споткнулся: у него не было на это времени. Книжная грабительница была уже на платформе. Мысль, что на его супердорогом ботинке может навсегда остаться след от только что перенесенного нажима, заставила Чэпмена оцепенеть. Он снял ботинок, чтобы расправить кожу рукой, а листки положил на оставшееся свободным место. Рядом с Чэпменом сразу же сел мужчина и накрыл листки своим задом, даже не заметив этого. Чэпмен не знал, как быть: башмак в руке, листки раздавлены. Сосед казался ему не слишком симпатичным, поэтому Чэпмен не осмелился его побеспокоить и оставил его кивать в такт музыке, которую тот слушал. «В любом случае я не смогу ему ничего объяснить, – подумал он. – Этот человек отрезан от мира своими наушниками. Как жаль: мне очень нравился этот текст. Попрошу Алекса забрать его у меня. В конце концов, это всего лишь текст. Если бы речь шла о моем ботинке, я бы стал тормошить соседа».