Павел Костюк - Красный Яр. Это моя земля

Блестящая итальянская кофемашина вновь ожила. Ожила Агния. Ожил Кедровый. По выходным в поселок стекались дачники, скоро ни один автомобиль не проезжал мимо «Батона» без остановки. К лету слава о «настоящей сибирской кофейне», обежав соседние Шуваево, Творогово и Дрокино, добралась до Красноярска.

Меню перевели на французский, по воскресеньям в «Кофезине» пекли круассаны и подавали с домашним вареньем. Агния кофе варить научилась на свой особый манер с бадьяновой звездочкой:

— Bonjour madame! Vous desirez? — приветствовала гостей бывшая учительница.

Гости «дезире» и необычный кофе, и невесомый трескучий круассан, и домашнее варенье, что в «Кофезину» привозила Злобина. Она, когда внук на мотоцикле разбился, почернела, иссохла, на один глаз ослепла. Ныла, что некому теперь варенье есть. Придет к палисаднику, упадет на лавку и давай про запасы свои: вот был бы Егорка, ел бы, а теперь некому. Будто ел он варенье. Да и при чем тут варенье.

Когда в «Кофезине» ее конфитюры распробовали, в город с собой покупать стали, Злобина не просто ныть перестала, снова прозрела, что ли. Уже и землянику собрала, потом клубника пойдет, потом кислица, черника, брусника — все Зинаиде обещала.

Кроме прозревшей Злобиной, поставщиками «Кофезины» стали Подорожные с лоснящимся, сладко-соленым маслом, Сулейков с сухим хрустким табаком и недавно переехавшие из города Сидоровы. Может, директор завода из Валерки Сидорова был неплохой — но то в городе. Сыровар в поселке вышел не очень. Зато когда у него получалось, Зинаида Ефремовна охотно выставляла пахучие сырные головки с травами на витрину. Молоко несли со всего поселка, но не всякое Зинаида брала — в кофе надо, чтобы без привкусов. Чтобы напитку от молока только сладость перепала, а не коровий дух. Кедровские не обижались — наоборот, у крыльца гастронома образовался стихийный рынок из местной продукции. Свои у своих же и покупали — куда удобнее, чем от избы к избе ходить.

Телега, поначалу косо смотревший на необычное оживление в кофейном углу, сообразил, как из деятельных односельчан пользу извлечь. Сгородил прилавки, бабок с укропом-петрушкой упорядочил, целый гастрокластер развернул на вверенной территории. От них «Батону» угрозы никакой, сплошное расширение ассортимента. Хлебопечку новую поставил — довольный ходил, бизнес на уровень вывел. Городские и «Cулейковский» табак сметали, и «Подорожное» масло, и что в «Батоне» было — считай, подчистую.

Наступил сонный, не по-сибирски жаркий август, дачная волна временно схлынула, красноярцы по морям разлетелись. Агния по путевке в санаторий уехала. Не хотела, да Зинаида вытолкала — езжай, подлатайся, в осень работать, не приседая. Агнию и без санатория было не узнать: за рогаликами-ватрушками про мужа почти не говорила, как улыбаться, вспомнила, из новых домов двоечника на занятия взяла. Даст бог, отойдет.

По жаре гости в кофейню приходили реже, зато задерживались дольше — и свои, и залетные. Один особенно любопытный попался. Рыхлый, лысоватый, и глаза нечестные бегают туда-сюда. Кофе выпил, рогаликом закусил с малиновым вареньем.

— Эх, хорошо тут у вас, и кофе хороший, — крякнул гость, продолжая семенить глазами по интерьеру.

— Так ради вас стараемся, — улыбнулась баба Зина, — заезжайте. Булочки каждый день свежие, сыр бывает. Вы сюда в гости или, может, себе дом ищете?

— По делу, по делу. Все люди как люди — на югах, а я вот — в командировку, — ответил незнакомец, остановив, наконец, взгляд на одном месте. Оказалось, на вывеске, — а что это у вас за название такое смешное?

— Звать меня Зина, оттого и «Кофезина», — странный тип, удивилась Зинаида Ефремовна, издалека приехал, раз такого не знает.

— Бааааа, так это правда? Кофейня ваша? А я думал, грамотный ход, новая фишка, «себеряный возраст», и все такое. Думал, вот хитро сибиряки придумали, «бабкина кофейня». А она, выходит, и правда, бабкина, — тут неприятный — ох, неприятный — жердяй взгоготнул, повизгивая высоко.

Зинаида Ефремовна гостю больше не улыбалась.

— Я хозяйка. А вам, собственно, чего? Кофе выпили, поди.

— Так это, бабушка, тогда разговор короткий будет, — гость окаменел толстой рожей, — закрываем торговлю. И «Батон» ваш закрываем. Нормальный магазин будет. Большой. Я думал, вы тут чьи-то, и бодаться придется. Не придется, раз ваша. С октября освобождайте. По аренде неустойку получите — считай, пенсия за три года, — и снова осклабился.

— Да пошел ты, песий хвост, — ясно и спокойно, будто приблудному коту Валику, приказала баба Зина.

— Вы, женщина, приличия-то соблюдайте, а то без компенсации выпрем, — так же спокойно ответил мужик, развернулся и вышел. В дверях столкнулся с Телегой. На хозяина «Батона» взгляда не кинул.

Скоро и официальное уведомление прилетело с печатями: так, мол, и так, крупная московская сеть, инвестиции, инновации, рабочие места. Закрывайте к чертям гастроном и все прочие «стихийные торговые точки».

— Стихийные мы и есть, — устало опустилась на табурет в подсобке «Батона» Зинаида, — делать-то что будем?

— А фига тут делать, — безжизненно ответил Телега, — все пороги в городе оббил, начхать им. И что двадцать лет на одном месте, и что за все время ни на копейку не обманул, и что если б не я, в поселке и хлеба купить негде. Пока толстосумы в новые дома не заехали, ни одна вошь лавку здесь открыть не хотела. Не выгодно, вишь ли. В 2008-м из своих скопленных зарплату платил продавщицам, дочке квартиру не купил.

Зинаида на скисшего мужика смотрела добро, по-матерински: правду говорил. Кедровские к «Батону» привыкли, иначе как «наш» не называли. «В наш яблоки завезли», «в нашем кофейню открыли». Скоро закроют.

— Очумела старая? Права качать вздумала? — грудастая тетка в помаде орать начала, не входя в магазин. В тылу ее могучего конторского тела маячил Свинцов, тот самый толстый с бегучими глазами. За чиновницей не такой уж и толстый. — К вам представитель нового арендатора с миром пришел, по-хорошему, — тетка махнула назад, — а я говорила, не дури. Надо было, как обычно, с проверки: пожарные, роспотреб. В твоем хлеву крысы, часом, не бегают?

— У меня кот. От крыс помогает и от другой нечисти, — тихо ответила баба Зина из-за прилавка. Ее оттуда и видно-то не было. С тех пор как о закрытии сказали, Зинаида Ефремовна сидеть стала чаще, за стойкой стул завела.

— У нее кот, а у меня проблемы. Шиш вам, — тетка вывалила на прилавок стопку листов, — Зинаида Гадалова, подпишите, что присутствовали при проверке. Здесь нарушения перечислены. Закрываем на 30 дней. А там и срок по уведомлению — так и так закроешься. Скажи спасибо, штраф копеечный.