Марина Голубец - Моя мечта за океаном [СИ]

– Я обещаю, Николас, – твердо говорю я. – Обещаю.

Ник облегченно улыбается и нежно прикасается к моим губам, стараясь не стереть помаду. Он обхватывает моё лицо руками, чмокая меня в щёки, губы и шею. Я прикрываю глаза, наслаждаясь его нежностью.

– Что ж, вперед.

В школе все красавцы. Мальчики из моего класса, наконец-то, принарядились и расчесались. А девочки еще сильнее намазали свое лицо. И догадайтесь, кто самая красивая девушка на вручении? Наверняка все подумали, что я скажу про себя, но нет. ЛЕЯ. Я всегда считала ее красоткой, но сегодня… Она надела изумрудного цвета платья, которое так ей идет из-за шикарных распущенных волнистых рыжих волос! Волосы блестят и переливаются всеми оттенками рыжего цвета, на глазах, наконец-то, нет темных черных стрелок, и теперь её глаза выглядит больше и выразительнее. Она, наконец-то, не замазала слоем тональника свои милые веснушки и.…выглядит она потрясно. Просто, но потрясно.

– Ты просто…вау. Никогда больше не делай стрелки и купи себе побольше изумрудных вещей.

Лея во всю улыбается и обнимает меня.

– Я рада, что это закончилось!

– Хаха, вообще-то, нам еще два года.

– Эм…мне нужно кое-что сказать, – она нервно теребит своё платье, сначала смотрит в пол, а потом снова на меня, – В общем, затягивать не буду, но…я решила идти в колледж.

– ЧТО?! Но…мы же. Ты же говорила, что остаешься.

– Да, но я все обдумала и решила, что лучше я пойду в колледж. Правда, извини, но…мне так лучше.

Некоторое время я стою в шоке, и к нам подходит Тоня. Она такая же безумная красавица, как и Лея. Её волосы уже немного отливают рыжим цветом. Я рада, что она решила его вернуть. На ней легкое белое платье и высокие серебряные каблуки. Макияж у неё просто потрясный. Тоне и в правду нужно работать в журнале.

– Видела, как я накрасила эту рыжую красавицу? – спрашивает меня Тоня.

– Она невероятна, а ты…Тоня, как ты делаешь такой макияж? Ты красотка!

Она смеется, и мы все втроем обнимаемся. Как же я их люблю.

– Эта женщина сказала, что уходит в колледж, – жалуюсь я Тоне.

– Да уж! Она решила это, наверное, неделю назад, – закатывает подруга глаза.

– Не обижайтесь на меня! – умоляет нас рыжая.

– Да все нормально! – пытаюсь успокоить я больше себя, чем её, – Это же просто школа. Мы не прекратим общаться.

– Нет конечно! Просто моих сил уже нет оставаться здесь.

«Моих тоже» – подумала я.

Мы расселись в актовом зале и начали ждать церемонию. Мама обещала приехать, но что-то ее не видно. Ник сидит справа от меня, а Лея слева, возле неё Тоня. Родители всех учеников расселись на другом ряду.

Вначале директриса сказала красивую речь и наставила нас на верный путь. Самое веселое началось, когда ученики начали петь. Вы, конечно, извините, но, если человек не умеет петь, то ему этого делать не следует.

Вручать аттестаты начали только через час после начала, и вот тут уже зашла мама. Я обернулась и увидела широкую улыбку на лице и.…кто бы мог подумать, но она прилично одета! На ней классическая черная блузка и джинсы клеш. Ну неужели! Увидев маму, улыбка навернулась на мое лицо, и я ей помахала. Луч света озарил ее, и она присела возле папы. Они дружелюбно поздоровались и посмотрели на меня. Я отвернулась, потому что не могу видеть их снова вместе. Как будто они снова скажут ту ужасную новость, и нужно будет снова переживать это. Только Ника уже рядом не будет.

Как будто почитав мои мысли, Ник нежно сжал мою руку и улыбнулся мне. Волна теплоты охватила меня, и мысли о том, как я буду без него, снова начали приходить.

– Юлия Рубина!

Я автоматически встаю с кресла, продвигаюсь на сцену и беру свой аттестат. Звуки свиста и аплодисментов вызывают улыбку. Меня фотографируют, и я возвращаюсь на место. Ничего особенного, но мне нравится этот день. Чувство свободы и восторга смешиваются. Хотя, никакой свободы нет. Учиться ещё целых два года.

После вручения мы с Ником отправились на ВДНХ, чтобы прогуляться и насладиться последними часами вместе.

– Ну…и как тебе этот год? Как тебе Россия, школа? Люди…

– Ну, год выдался сумасшедшим....

– Хахах, представляю. Абсолютно другая страна…странно, что мы об этом не говорили. Как будто все так и должно было быть.

– Я бы тебе нового ничего не рассказал, – смеется он. – А вот родителям интересно было. Я ожидал нереальных холодов, медведей и много водки.

Я начинаю сильно смеяться.

– А что еще?

– Во всех фильмах мафии или злодеев русские всегда играют…

– Ты думал у нас тут страна злодеев и мафий, – смеюсь я.

– Ага. Иногда я встречал таких.

Мы снова смеемся. В принципе, мы говорим обо всем этом годе и смеемся. Со всего. Как всегда. И мне это нравится.

– Знаешь, когда я первый раз тебя увидел в кафе,– говорит Ник, сидя на лавочке. Мы едим мороженое. – Я восхитился твоей красотой и добротой. Не все бы помогли мне тогда. Ты мне всегда нравилась. Я просто умею хорошо скрываться, а ты нет. И мне это нравилось. А когда ты призналась, я понял, что влип. И что выбраться будет невозможно. Я не хотел вот этого…последнего дня. Но решил, что лучше я отдамся чувствам, чем буду жалеть потом. Так что…ты мне всегда нравилась.

– Думаю, ты мне тоже, – улыбаюсь я.

Так мы и провели последний день. Смеялись, плакали, целовались, обнимались, болтали, бесились и откровенничали. Хоть Ник так и не сказал его секрет, это был лучший день. И теперь мне все равно на этот секрет, ведь Ник меня правда любит и хочет рассказать, но родители не позволяют. Но он любит. Правда любит меня.

– Ты ведь знаешь, что я ненавижу тебя за эти секреты? – мы стоим возле выхода из аэропорта Шереметьево.

– Знаю, – говорит Ник, беря меня за руку. – А ещё знаю, что ты меня любишь.

Я утвердительно качаю головой, и слёзы уже начинают капать. Ник берет меня за лицо и прижимает к себе, нежно обнимая. Я в последний раз вдыхаю аромат мяты и лайма с нотками его одеколона. Последний раз смотрю в эти светло-карие глаза, которые всегда были полны радости, но теперь в них видна усталость.

– Ты должна ещё знать, что я люблю тебя. И ты обязательно должна знать, что меня разъедает совесть изнутри. Мне правда плохо, и я не хотел причинять тебе боль, правда.

Я отстраняюсь и смотрю в глаза Ник, обхватив его шею руками.

– Ты не причинил мне боль, Ник. Ты разрешил мне вспомнить, кто я, чего я хочу и какая моя мечта. Ты позволил мне выйти за рамки, помог в самую трудную минуту моей жизни. Ты единственный парень, в которого я по-настоящему влюбилась. Это был не просто романчик. Это была любовь. Ты напомнил мне, что такое жизнь и как с ней нужно обходиться.

Ник в последний раз берет меня за подбородок, и мы сливаемся в поцелуе. Мы целуемся страстно, будто бы пытаясь запечатлеть это на всю жизнь. Мои руки блуждают по его спине, а его зарываются в мои волосы, иногда сжимая их. Он начинает переходить к моей шее с поцелуями, а потом утыкается в неё, и я впервые слышу его всхлипы от слез. Потом Ник серьёзно смотрит на меня и чётко выговаривает: