Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Криднер.Нет, нет, Иван Александрович, не забивайте себе голову этими страстями. Есть же иное… Поэзия чувств… Страсти великой любви, коварной измены. Я это сейчас читаю и настоятельно советую вам.

Гончаров.Что же это такое?

Криднер.Это — жизнеописание мадам Помпадур и нравов французского двора. Зачитаетесь.

О. Аввакум.Вы, конечно, не бросите свои литературные труды. Нам будет лестно первыми услышать, что будет дальше с Обломовым.

Гончаров.Почту за честь, господа.

Бьют склянки.

Криднер.Прошу извинить. Нам с мичманом заступать на вахту.

Все расходятся

Картина IV

Каюта Гончарова. Фаддеев всё уже расставил, прибрал. Гончаров всё осматривает.

Гончаров.Спасибо, братец. Как это ловко ты со всем управился. И не видно, что багаж большой был.

Фаддеев.На корабле всё мудро придумано: ни тебе лишней полочки или какой щелочки в помине нет. Всё с толком, по необходимости.

Гончаров.Что я должен знать перво-наперво?

Фаддеев.К склянкам прислушиваться. Они время подсказывают. На завтрак, обед, ужин — в кают-компанию. Не опаздывайте. Голодным, конечно, не останетесь, но фасон держать надо.

Гончаров.А если шторм?

Фаддеев.В шторм-то? Тогда из каюты носа не высовывайте. Руки-ноги у тебя не морские. Вся тела наперекосяк пойдёт. Мигом за борт, как щепку смоет.

Гончаров.Так ведь спасут?

Фаддеев.Нет, Иван Лексаныч, хоть ты и важный для адмирала нашего человек, а спасти тебя не будет никакой возможности.

Гончаров.Как же так… А я вот читал…

Фаддеев.Читал, видал, слыхал — это всё сказки. А вот шторм-то этакую махину самоё, как перышко, бросает. А что человек за бортом? Зерно маково. Где же его усмотришь? И волны с высоченную колокольню… Да ежели ночью? Ох, не приведи Господь…

Гончаров.Совсем ты меня запугал, Семен.

Фаддеев.Постращал, конечно, но это чтоб ты меня в случае чего завсегда держался.

Гончаров.Печальная картина… Есть над чем подумать.

Фаддеев.Эх, ваша высокоблагородь, думать только о хорошем надо. Ведь кругом нас ни дать, ни взять — одна божья благодать.

Гончаров.Выходит, ты мой ангел-хранитель?

Фаддеев.Стало быть, так.

Гончаров.Молодец. Умно всё разместил. И книги под рукой. Где-то здесь «История кораблекрушений». Вот она. (Пытается достать, но все книги будто спаяны.) Что это, Семен?

Фаддеев. Как что? Ваши книги.

Гончаров.Да разве ж это книги? Это целое бревно! Ни одну взять нельзя.

Фаддеев.Зачем же их брать? На что они вам? Если чего почитать, возьмите у кого из господ офицеров. Вон Корсаков… У него энтих книжек тьма, по всей каюте разбросаны. Беспорядок от них.

Гончаров. (В волнении.) А где мои бумаги? Они в саквояже отдельно были уложены.

Фаддеев.В саквояже? Да тут он, на шкафу. (С усилием достает саквояж.) Эх, сильно помялся… Вот, извольте…

Гончаров. (В отчаянии.) Семен… Голубчик… Я сейчас сам разложу на столе свои бумаги. И ты ни-ког-да! Слышишь? Ни-ког-да! Их не трогай! Понял?

Фаддеев.Да мне-то што… Баба с возу — кобыле легче. Приборки меньше. (Вздыхает.) Только беспорядок от них… А каюта должна быть, как пасхальное яичко.

Гончаров. (Приказывает.) Никакого яичка! Беспорядок мой, и я в нем хорошо разбираюсь. Потому — ни одного листочка…

Ревун. Свистки. Громкий топот ног.

Гончаров.Что это?

Фаддеев.Аврал!

Гончаров.А что такое аврал?

Фаддеев.Это когда свистят всех наверх.

Гончаров.А мне куда?

Фаддеев. Сидеть тут!

Гончаров. (Просительно.) Семен, голубчик, и я с тобой. Интересно же!

Фаддеев.Ох, ты, Господи! Разве что из интереса. Так и быть. Держись меня, ваше высокоблагородь. Бегом! Не робь! Это еще не аврал, а так… авралишко.

Картина V

Аврал. Матросы таскают ящики. Офицеры и о. Аввакум здесь же, на палубе. Все заняты делом. В центре — колоритная фигура Деда. У него седая шкиперская борода, пышные усы. Среди матросов — юнга Миша Лазарев. Он тоже работает, но Дед старается его больше держать на посылках.

Дед.Очистить правый отсек трюма! Кантовать осторожно! Не бросать! Это — поставить на корме! Юнга! Беги на корму! Скажи матросам, чтобы ящики стояли строго по прямой, не перекашивались!

Юнга.Есть бежать на корму!

Гончаров.Значит, аврал — это когда все бегают…

Дед.Юнга! Беги к капитану, доложи, что первая партия погружена и закреплена. Грузим вторую!

Юнга.Есть доложить капитану.

Мимо Гончарова пробегает Фаддеев. Он тащит толстую веревку, конец которой тянется по палубе. Гончаров спешит помочь, но наступает на веревку, спотыкается.

Фаддеев.Ну, куда ты, ваше высокоблагородь?

Гончаров.Ты же сказал — от тебя ни на шаг. Сам убежал. Все же работают.

Фаддеев.Еще наработаешься! Что же мне с тобой делать? Вот стой здесь. (Фиксирует его.) И ни с места! (Убегает.)

Отец Аввакум, высокий, плотный, в рясе. Тоже работает. К нему подбегает матрос.

Матрос.Отец Аввакум, подсоби маленько.

О. Аввакум.Что надо?

Матрос.Да вот надо сдвинуть эту вавилонскую башню из ящиков.

О. Аввакум.Сейчас… Сдвинем с божьей помощью. (Плюет на ладони, идет размашистым шагом.)

Матрос. (Бежит к трюму, кричит в люк.) Прохоров! Беги скорей сюда! Отец Аввакум с Богом щас наши ящики двинет. Вместе-то враз управимся.

Гончаров, наблюдая за работой, достает сигару, готовится закурить.

Гончаров. (Обращаясь к пробегающему матросу.) Скажи, братец, что в этих ящиках?

Матрос.Порох! Ваше высокоблагородь.

Гончаров.Порох! И много ли грузят?

Матрос.Пудов пятьсот уже отгрузили, и пудов триста еще осталось.

Гончаров вертит в руках сигару. К нему подходит офицер Тихменёв.

Тихменёв.Виноват, Иван Александрович, вы у нас человек новый, не морской. Знайте, что когда идут работы с порохом, на фрегате огни потушены, и курить строжайше запрещено.

Гончаров.Да-да, конечно.

Тихменёв.Корабельная плита не топится, и вся еда сегодня холодная. Ростбиф, салаты, зелень.

Гончаров.Восемьсот пудов пороха! И где же он у вас лежит?

Тихменёв.Здесь, в трюме, под нами.

Гончаров.Как это под нами? Но ведь здесь же наши каюты!

Тихменёв.Не беспокойтесь. Всё надежно установлено, хорошо защищено. Честь имею!