Хиро Арикава - Хроники странствующего кота

Я понимал, что проделать весь этот путь на машине было невероятно тяжело для Сатору, и все-таки он доехал сюда на своем серебристом фургончике. Вместе со мной – с котом, как две капли воды похожим на Хати, с такими же отметинками на лбу и хвостом, загнутым в форме семерки.

Коты не бесчувственные создания, они умеют уважать подобные чувства.

– Нана, я хотел навестить их могилу вместе с тобой.

Я знаю, я знаю , – безмолвно ответил я и потерся лбом о камень на могиле.

Рад приветствовать вас, для меня это огромная честь. Хати был хорошим котом, но ведь и я тоже очень даже ничего… Правда ведь?

– Простите меня, я так торопился, что не купил цветов. Я принесу их завтра, – проговорил Сатору, сидя на корточках возле могилы.

В вазе стояли чьи-то слегка увядшие цветы.

– Ах, понятно. Это тетя приезжала. Недавно же был Хиган [34] Хиган (букв. «другой берег») – в Японии: буддийский праздник почитания предков, отмечается ежегодно во время весеннего и осеннего равноденствия. По представлениям верующих земной и загробный миры разделены рекой иллюзий, сомнений и соблазнов. Преодолев эту реку, можно попасть на другой берег и достичь просветления. . – Сатору нежно погладил поникшие лепестки. – Простите, что так редко навещал вас. Мне следовало приезжать чаще.

Я отошел от могилы, чтобы не мешать Сатору. Знал, что он начнет психовать, если я совсем пропаду из виду, поэтому слонялся в поле его зрения.

За те пять лет, что я прожил с Сатору, он уезжал всего пару раз, чтобы посетить могилу родителей.

– Когда-нибудь я возьму тебя с собой, Нана, – говорил он. – Ты вылитый Хати, думаю, папа и мама будут очень удивлены…

Но никогда не брал меня. Он был очень занят на работе, к тому же друзья, развлечения – дело молодое.

«Когда-нибудь я возьму тебя с собой в далекое странствие»… И вот этот день настал.

– Нана, иди сюда! – Сатору посадил меня к себе на колени. Он гладил меня – и о чем-то молча беседовал с родителями.

Кажется, его мама родилась в этом городе. Дедушка и бабушка работали на этой земле, однако покинули сей мир очень рано, и мама Сатору с младшей сестрой не смогли тянуть на себе такое хозяйство, поэтому продали дом и землю. Наверное, его мама потом жалела об этом всю оставшуюся жизнь.

Особенно после того, как в семье появился Сатору.

Родные места, где осталась только могила, – это мучительно больно для маленького ребенка. Но те немногие родственники, что еще жили здесь поначалу, разъехались кто куда, так что приходилось принимать ситуацию, как она есть.

В мире существует много вещей, на которые мы не можем никак повлиять…

Наконец Сатору поднялся, продолжая крепко обнимать меня.

– Мы вернемся завтра, – сказал он и направился к машине.

Мы ехали молча через погруженный во мглу совершенно темный город к нашему ночному прибежищу.

Это была обычная небольшая гостиница, однако в ней оказалось несколько комнат для постояльцев с животными. Хозяева были чрезвычайно любезны. Хотя в журнальной рекламке было написано «Только с собаками», Сатору позвонил и без проблем уладил дело насчет меня по телефону.

Он вел машину весь день и, видимо, страшно вымотался. Выйдя поужинать в город и что-то купить, он вернулся меньше чем через час и буквально свалился, уснув мертвым сном.

Тем не менее утром он вскочил ни свет ни заря. Быстро уложил наши немудреные пожитки. И когда мы вышли на улицу, солнце еще только-только вставало.

– Проклятье, цветочные лавки еще закрыты!

Он сделал круг по площади у станции – но увы…

– Может, какой-то магазинчик работает по дороге на кладбище.

Ты, Сатору, выскочил из гостиницы спозаранку, какие тут могут быть лавочки. Все ставни закрыты.

По дороге на кладбище Сатору съехал на обочину.

– Похоже, нам придется удовольствоваться вот этим.

Сатору принялся рвать цветы – и это были те самые желто-лиловые цветы, которыми мы любовались вчера по дороге сюда.

Отлично! Они даже лучше, чем из магазина, такие красивые! Вчера Сатору так любовался ими, и папа с мамой тоже будут в восторге.

Я нашел несколько стеблей, прямо усыпанных цветами, и показал их Сатору.

– Нана, ты тоже ищешь цветы? – рассмеялся Сатору.

И сорвал те цветы, о которые я терся, пытаясь ему показать.

Он набрал целую охапку, и мы поехали дальше к кладбищу.

Накануне было совсем темно и ничего не видно, а теперь я разглядел с вершины холма лежащий в низине городок до самой его окраины, где городской пейзаж сменялся полями.

Кладбище выглядело гораздо приятнее, приветливее этим ранним утром, нежели накануне ночью, хотя и вчера, когда мы приехали сюда в кромешной тьме, я не особо испугался. Обычно могилы и храмы навевают мысли о призраках и привидениях, однако это место не было ни страшным, ни мрачным и не вызывало опасений, что вот сейчас откуда-нибудь вдруг появится мстительный дух.

Вам интересно, видим ли мы, коты, духов и призраков? Знаете ли, некоторые вещи в этой жизни лучше не выяснять – пусть себе остаются загадкой…

Сатору выбрался из машины, с полной охапкой цветов и садовыми инструментами (должно быть, он купил их вчера вечером).

Убрав могилу, он вынул из вазы увядшие цветы, налил свежей воды и поставил новые, которые мы только что сорвали, добавив к ним немного космей [35] Космеи, или мексиканские астры, – однолетние и многолетние растения с белыми, розовыми, красными, пурпурными цветками, напоминающими ромашки. , буйно росших в окрестностях, – букет получился очень нарядным и праздничным.

Половина сорванных цветов не вошла в переполненную вазу.

– Они нам еще пригодятся, позже, – сказал Сатору и, завернув цветы в мокрую газету, положил их в багажник машины.

Он снял обертки с мандзю [36] Мандзю – сладкие пирожки из пшеничной, гречишной или рисовой муки с начинкой из красных бобов с сахаром. и сладостей, купленных накануне, и положил их на могилу. Скоро сюда приползут муравьи, а вороны и хорьки растащат все по кусочку, но это лучше, чем оставить приношения гнить в упаковке.

Потом Сатору зажег курительные палочки. Похоже, в семье Сатору придерживались обычая зажигать сразу всю связку. По мне, так слишком дымно, и я немного отодвинулся, устроившись против ветра, чтобы дым не ел глаза.

Сатору сел у могилы и долго-долго смотрел на надгробный камень. Я запрыгнул к нему на колени и прижался к его груди, Сатору просиял и почесал меня под подбородком.

– Как славно, что я смог тебя сюда привезти, Нана, – пробормотал он еле слышно. Было видно, что он счастлив.

Спустя некоторое время я слез и немного обследовал окрестности, не отходя далеко от Сатору. Под невысокой живой изгородью, окаймлявшей участок, росли какие-то цветы с узловатыми стеблями, что-то вроде астр.