Эндрю Ридкер - Альтруисты [litres]

Она взглянула на Артура. Его лоб и виски блестели от пота.

Порой ей казалось, что в нем живет два человека. Один озлобленный и мелочный – настолько, что скрыть эту озлобленность и мелочность было невозможно: они проступали у него на лбу в виде обильного и вонючего пота. А второй человек – добрый, щедрый и заботливый. Именно он уехал в Африку помогать людям. Именно он во время их недавнего возвращения из Сан-Франциско тайком заглянул к стюардессам и попросил сообщить ему – посредством кодовой фразы, – когда самолет будет пролетать над Огайо. Через некоторое время стюардесса действительно подошла и спросила Артура, не проголодался ли он (Франсин это показалось странным, ведь еду еще даже не начали развозить). В ответ Артур подмигнул, кивнул многозначительно, расстегнул ремень безопасности и прямо в проходе опустился перед Франсин на одно колено, чтобы сделать любимой предложение в тысяче футов над ее родиной – отдав этим красивым жестом косвенную дань уважения истокам, не вынуждая ее к ним возвращаться. То, что самолет при этом двигался над Огайо в сторону Бостона, тоже было своеобразным кивком ее прошлому и решительным указанием в будущее. «Я знаю, кто ты, – как бы говорил Артур. – И знаю, кем ты хочешь быть». Франсин согласилась практически сразу.

И где теперь этот человек?

Желая получить второе мнение, она позвонила сестре.

Бекс сказала:

– Нашей маме доверять нельзя.

– Я тоже так думаю.

– С другой стороны, – добавила Бекс, – если у тебя связаны руки, то ничего не поделаешь.

Миссис Кляйн пришла в неописуемый восторг, когда ее попросили организовать свадьбу. Она пригласила двоюродную, троюродную и четвероюродную сестру, а также целую орду теток из всевозможных обществ, в которых она состояла. Дабы вместить такое количество гостей, миссис Кляйн арендовала гостиницу «Мариотт» в центре Дейтона, которая делила парковку с штаб-квартирой Национальной компании по производству контрольно-кассовых машин и итальянским рестораном. Она заказала викторианские приглашения в двух цветах: пепельно-розовом и бирюзовом. Именно эти цвета нравились Франсин меньше всего, но сообразить, что это – акт агрессии со стороны матери или проявление ее дурного вкуса, – она не смогла.

– А еще мне пришла в голову забавная идея, – однажды сказала та по телефону. – Почему бы вам с Артуром не сесть за разные столы?

– Это еще зачем?!

– Ну, Артуру наверняка захочется провести время с семьей…

– Не захочется. С его стороны почти никто и не приедет.

– А ты разве не хочешь побыть с нами?

– Это же наша свадьба. Мы жених и невеста и должны сидеть вместе!

– Ладно, ладно.

– Обещаешь?

– Что?

– Что на свадьбе я буду сидеть рядом с женихом .

– Ладно, ладно.

– Скажи нормально.

– Что сказать?

– Что посадишь нас рядом.

– Хорошо.

– Не «хорошо» и не «ладно, ладно»! Скажи, что посадишь нас рядом! Господи.

– Как тебе угодно.

Франсин в ярости бросила трубку.

Один-единственный раз она слетала домой, чтобы решить несколько важных вопросов, которые без ее участия не решались. Дом почти не изменился. Да, отца не стало, но он и при жизни почти не выходил из кабинета – в этом смысле мало что изменилось. По-настоящему больно было увидеть знак «Продается» на лужайке перед домом Руфи.

– Представляешь, не могу его продать! – пожаловалась миссис Кляйн. – И оформить его как пристройку тоже нельзя. – Она покачала головой. – Эта женщина даже после смерти находит способы мне досадить.

Они вместе поехали обсуждать праздничное меню с представителем кейтеринговой компании. На стене за его спиной висел синий флажок Дейтонского университета.

– Мы можем предложить вашим гостям семгу на гриле, салат, спаржу и хлебную корзинку на каждый стол. – Он перевел взгляд с дочери на мать и обратно. – Устраивает?

– Нужен еще какой-то гарнир, – сказала Франсин. – Люди успеют проголодаться.

– А я бы обошлась без гарнира. – Мама покачала головой. – Хлеб же есть.

– Хлеб – не гарнир.

– Хлеб – это крахмал. Он сытный.

– Может, рис с пряностями?

– Фрэн, рис и хлеб – одно и то же. Продукты из одной категории. Зачем повторяться? Не хочу платить лишние деньги за очередное крахмальное сытное блюдо.

– Неужели рис так сильно ударит тебя по карману?

– Не ори на меня! Тем более при людях!

– Я и не ору!

– Орешь! Теперь точно орешь!

– Какой бред, мать твою, господи…

– Не выражайся!

– Это моя свадьба. Я не хочу, чтобы на моей свадьбе гости голодали.

– А вот и не твоя! Размечталась! Взгляни на чеки, Франсин, и прочитай, чье имя там стоит. Прочитай имя!

– Вам нужно поговорить? – вежливо осведомился представитель кейтеринговой компании.

Франсин пришла в ужас, но ее мать осталась непреклонна. Судя по всему, единственное, что она оставила на усмотрение дочери, – это выбор жениха.

На следующее утро миссис Кляйн спросила Франсин, когда они поедут в «Свадебный бутик».

– Вообще не поедем, – ответила Франсин. – Я не буду покупать там платье.

– А чем плох «Свадебный бутик»? Дебби Симковитц покупала там свое. Ты ведь помнишь Дебби?

– Смутно.

– Она играет в симфоническом оркестре Цинциннати. Вторая скрипка. У этой девочки всегда был талант.

– Молодец Дебби!

– Хотя ее папаша – крупный меценат и покровитель искусств. Так что кто знает… Ладно, не важно. Чем плох «Свадебный бутик»?

– Там одна безвкусица.

– По-твоему, у Дебби Симковитц нет вкуса?

– Да.

Миссис Кляйн охнула.

– Слушай, мам, у меня уже есть платье.

– Правда?

Нет, на самом деле платья не было.

– Да, правда. Я уже заказала его в Бостоне. На этой неделе первая примерка.

– Ну хорошо, – пробурчала мать. – Будь по-твоему.

На следующий же день после возвращения в Бостон Франсин договорилась о визите в семейное ателье по пошиву свадебных платьев в Бэк-бэй. Ателье располагалось на первом этаже красивого викторианского дома из песчаника, но в самой лавке царил бардак: всюду висели недошитые платья и валялись груды тряпок. Из противоположного угла комнаты на Франсин смотрело трюмо.

Ей навстречу вышла женщина с толстым пучком седеющих волос.

– Хотите заказать платье?

Франсин кивнула.

– А где остальные?

– Остальные?..

– Ну да. Мать, сестра, подруга или с кем там обычно невесты приходят.

– А-а! – Франсин похлопала себя по карманам, словно там мог кто-нибудь заваляться. – Нет, я одна.

Женщина вскинула брови:

– Одна?! Что ж. Ладно. Давайте начнем.

Франсин остановилась на скромном, но модном платье с пышными рукавами в стиле принцессы Дианы, которые собирались складками на локтях, с длинным, пристегивающимся сзади шлейфом и глубоким декольте, которое она попросила оторочить широкой кружевной тесьмой, дабы не шокировать среднезападную публику. Корсаж решили расшить мелким жемчугом, а глубокий вырез на спине прикрыть длинной фатой. Франсин пришлось дважды приезжать на примерки, чтобы платье село в точности так, как надо.