Элой Морено - Невидимка [litres]

А потом, когда сестра заснет, он перенесет малышку в ее кровать, чтобы снова остаться одному в комнате, все больше переполняемой тоской и грустью.

Он вернется в кровать и будет думать обо всем, что произошло за день. Он знает, что его крик – лишь временное облегчение, что самое худшее всегда приходит по ночам, когда дом погружается в полную тишину и еще отчетливее раздается боль в его теле. И тогда он накроет голову подушкой, чтобы заглушить свои страдания, и начнет плакать, давая выход всему, что творится внутри.

А затем, как и во все предыдущие ночи, за слезами придут ярость, и удары кулаками в матрас, и желание впиться ногтями в собственные руки, и удушающие рыдания… пока он, полностью изможденный, вдруг не вспомнит, что завтра у него контрольная по литературе, к которой он не готовился ни минуты.

Лежа на кровати, он посмотрит на учебники, лежащие на письменном столе, всего в трех метрах от него, и поймет, что у него нет сил встать, взять их в руки и начать заниматься.

На следующий день я проснулся от страха: часы показывали 7:03, а значит, оставалось не так много времени, чтобы хоть немного подготовиться. Я открыл учебник и стал читать так быстро, как мог, все темы, которые мы проходили.

Я занимался, пока не ушли родители, быстро оделся и вышел из дома, даже не позавтракав.

Прибежал в школу, и ничего страшного не произошло: никто ко мне не приставал.

Пришло время контрольной, но, поскольку у меня не было ни времени подготовиться, ни желания отвечать на вопросы, я сдал тетрадь, практически ничего не сделав.

Придя домой в ту пятницу, я почувствовал себя немного счастливее: впереди было целых два дня, когда не надо идти в школу и можно, как обычно, сказать родителям, что я занимаюсь, но ничего при этом не делать.

В последние дни я все свое время посвящал чтению комиксов, проглатывая их один за другим, читая день за днем, часами напролет. Больше всего на свете я хотел превратиться в супергероя, развить в себе какую-нибудь суперспособность, которая помогла бы мне положить конец этой истории с ММ.

Я думал, что в жизни каждого героя есть свой злодей и мне выпало на долю сражаться с ним. Но огромнейшая проблема заключалась в том, что сражаться я особо не умел, а суперпособности, при помощи которых можно было бы победить негодяя, не спешили проявляться.

В тот момент я еще не знал, что осталось совсем недолго ждать того, чтобы бояться начали они. Все это произошло уже на следующей неделе.

Но пока была пятница, и у меня оставались целые выходные, которые можно прожить спокойно и счастливо. Главное, отключить мобильный, не заходить в социальные сети, не открывать почту, ни с кем не разговаривать, скрыться от всех…

В небольшой квартирке на окраине города учительница садится проверять контрольные работы, которые класс писал утром. На воскресенье у нее назначена встреча, поэтому она торопится сделать все как можно раньше, чтобы в понедельник раздать оценки.

На часах одиннадцать вечера, и она проверила уже двадцать работ и выпила пять чашек кофе. Она встает с кресла, недолго ходит по комнате, смотрит на экран мобильного, а потом снова садится. Делает глоток кофе и берет новую тетрадку.

Но всего две минуты спустя она понимает: происходит что-то странное, что не укладывается в привычную схему. Она различает слова, но не улавливает написанного, узнает почерк, эту особую манеру написания буквы «с», этот нажим ручки, когда-то столь уверенный… но ничего не понимает, потому что всего очень мало, и это ненормально.

Проверив первое задание, она переворачивает тетрадь, чтобы прочитать фамилию на титульном листе. «Что происходит?» – спрашивает она себя.

Продолжает читать, но все становится только хуже.

Наконец, ставит оценку: четыре, неудовлетворительно.

И это слово – «неудовлетворительно» – ударяет, будто молот, по ее голове и, что еще хуже, по ее воспоминаниям. Почему эта неудовлетворительная оценка вдруг заставляет проснуться дракона, который так мирно спал на ее спине долгое время? Холодок пробегает по всему ее телу, от пяток до самого затылка. Ее охватывает дрожь.

Она снимает очки и встает с кресла, напуганная: она знает, что дракон просыпается очень редко, но если это случается, потом он долго не может заснуть опять, очень долго.

Она идет в ванную, снимает футболку, затем бюстгальтер и поворачивается к зеркалу спиной.

Вот он: глаза открыты, смотрит на нее, извергая языки пламени, которые обжигаю сейчас ее затылок.

Она закрывает глаза.

Тишина.

Она поворачивается и почти нагишом выходит обратно в гостиную. Берет в руки тетрадь.

– Сделать это? – спрашивает она у дракона.

– Да, – шепчет он.

– А если узнают?

– Не узнают.

– А если да?

– Значит, ты возьмешь на себя ответственность за содеянное, – отвечает дракон.

И она делает это.

И кажется, дракон немного успокаивается.

Она возвращается в ванную, надевает пижаму, понимая, что теперь, когда дракон проснулся, он попробует сделать то, что делает всегда: захватить контроль.

И это ее пугает.

В понедельник произошло что-то странное.

Учительница принесла проверенные контрольные и начала объявлять оценки. У меня не было никакого желание слушать: я знал, что провалился. Но параллельно я думал, что это мне могло бы помочь: если я провалился, возможно, монстры от меня отстанут.

Учительница объявила всем оценки и почти в самом конце очередь дошла до меня.

– Девять с половиной, – сказала она.

«Девять с половиной баллов? Это невозможно!» – подумал я. Я сделал кое-как четыре или пять заданий из десяти. Я просто не мог получить за это девять с половиной…

Все утро я думал об этой оценке, о том, как странно все было. Что-то должно было произойти.

Когда уроки закончились, мы пошли домой только вместе с Кири, потому что по понедельникам у Заро была тренировка по футболу и за ним приезжал отец.

Понедельники были единственным временем, когда Кири и я могли поговорить наедине. Я точно знал, что, если однажды решусь пригласить ее на свидание, это будет обязательно в понедельник.

Мы с ней всегда пользовались этими понедельниками, чтобы обсудить массу вещей, чтобы посмеяться, невзначай дотронуться друг до друга: то взяться за руки, то соприкоснуться плечами, то улыбнуться как-то по-особенному… Но в последнее время мы почти не разговаривали и возвращались домой в полной тишине. Она смотрела в свой мобильный, а я просто шел, опустив голову.

В тот понедельник мы дошли до пустыря, и она попрощалась со мной, так и не оторвав взгляда от телефона, а затем повернулась и просто пошла домой. От этого мне стало жутко больно. Мне не было так больно от всех пинков, затрещин и вещей, которые прилетали мне в спину, как от того, что мы расстались с ней, будто едва знакомы.