Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

Женщина снова заплакала в голос, но теперь это были уже не слезы боли, и звучали они совсем по-другому. Родители склонились над младенцем. Лейси сделала шаг назад, чтобы полюбоваться ими.

После первого крика ребенка акушерке еще многое нужно сделать, но сейчас она на секунду отвлеклась от своих хлопот и посмотрела в глаза крошечному существу. Там, где родители замечали тетин подбородок или дедушкин нос, Лейси видела взгляд, преисполненный мудрости и покоя, словно новорожденные осознавали, какие безграничные возможности открываются перед ними. Лейси они напоминали маленьких будд – настолько одухотворенными были их личики. Но все это очень быстро исчезало. Уже через неделю на плановый осмотр приносили обычных, хотя и очень маленьких человечков, и Лейси спрашивала себя, куда же девалась вся их изначальная святость.

В то время, когда мать помогала появлению на свет нового жителя Стерлинга, Питер Хоутон еще только просыпался в своей постели. Уходя на работу, отец постучал в дверь его комнаты, выполнив функцию будильника. Внизу, на кухне, Питера ждала миска с хлопьями, которую мама не забывала для него оставить, даже если ее вызывали на роды в два часа ночи. Рядом на столе лежала записка с пожеланием хорошо провести день в школе. Можно подумать, будто это было так просто!

Питер отбросил одеяло и прямо как был, в пижамных штанах, сел за компьютер и вошел в Интернет.

Буквы сообщения расплывались перед глазами. Питер надел очки, которые всегда держал рядом с компьютером, и тут же уронил очечник на клавиатуру, увидев то, что надеялся никогда больше не увидеть.

Он нажал Ctrl, Alt и Delete, но сообщение все равно стояло перед глазами, даже когда экран погас, даже когда он зажмурился, даже когда по щекам покатились слезы.

В городишках вроде Стерлинга все всегда всех знают. Живешь, как в большой семье: то чувствуешь любовь к себе, то впадаешь в немилость. Такая жизнь иногда давала Джози ощущение защищенности, а иногда становилась для нее невыносимой. Например, теперь, когда в кафетерии она стояла в очереди за Натали Зленко, которую на дух не выносила. Во втором классе Натали пригласила ее к себе поиграть и уговорила пописать на лужайке перед домом, как это делают мальчики. «И о чем вы только думали», – сказала Алекс, когда пришла забрать дочку из гостей и застала их сидящими с голой задницей над нарциссами… С тех пор прошло десять лет, но каждый раз при виде Натали Зленко Джози спрашивала себя, помнит ли эта девица со стрижкой ежик, везде таскающая за собой зеркалку, о том событии.

За Джози стояла Кортни Игнатио, альфа-самка старшей школы Стерлинга, обладательница роскошных волос медового цвета, которые окутывали плечи, словно шелковая шаль, и выписанных по почте низко сидящих джинсов из магазина «Фред Сигал». По школе ходили десятки ее клонов. Кортни взяла на свой поднос только банан и бутылку воды, а Джози насыпала себе полную тарелку картошки фри: после двух уроков, как и предсказывала мама, наступил жуткий голод.

– Эй, – сказала Кортни так громко, чтобы слышала Натали. – Попроси-ка вагитарианку нас пропустить.

Натали, вспыхнув, прижалась к витрине салат-бара. Кортни и Джози проскочили мимо нее, расплатились и прошли вглубь зала. В кафетерии Джози всегда чувствовала себя натуралистом, наблюдающим за представителями различных видов в естественной неакадемической среде. Гики склонились над учебниками или рассказывали друг другу математические анекдоты, которые, кроме них, никто не понимал, да и не хотел понимать. За ними расположились повернутые на искусстве фрики, курившие ароматизированные сигареты на спортплощадке за зданием школы и рисующие комиксы в стиле манги на полях тетрадок. Возле стойки с соусами и приправами сидели шлюшки: тянули черный кофе в ожидании автобуса, который возил их через три соседних городка на послеобеденные занятия в профучилище. Тут же ошивались нарики, которые к девяти утра уже успевали обдолбаться. Были и изгои, не попадавшие ни в одну из групп. Они от безысходности держались вместе, как Натали с Анджелой Флюг.

У Джози была своя компания, занимавшая целых два стола, поскольку состояла из исключительно важных персон. Эмма, Мэдди, Хейли, Джон, Брейди, Трей, Дрю… Поначалу Джози путала их имена, потому что они казались ей взаимозаменяемыми по сути и похожими друг на друга внешне.

Все парни носили красно-коричневые фуфайки с эмблемой местной хоккейной команды и бейсболки, повернутые козырьками назад, из-под которых торчали огненно-рыжие пряди волос. Девчонки старательно копировали Кортни. Джози незаметно вошла в этот кружок, потому что ее внешность тоже соответствовала стандарту: длинные зеркально-гладкие волосы, высокие каблуки, даже когда на улице снег. Поскольку снаружи она была такой, как все, ей легче было не замечать того, что у нее внутри.

– Привет, – сказала Мэдди, когда Кортни села рядом.

– Привет.

– Слышала про Фиону Кирланд?

Глаза Кортни загорелись: сплетни – отличный катализатор для любой реакции.

– У которой титьки разного размера?

– Нет, та в десятом классе. Я про Фиону, которая в девятом.

– Это которая все время ходит с коробкой бумажных платков, потому что у нее аллергия? – спросила Джози.

– Или по другой причине, – вмешалась Хейли. – Угадайте, кто недавно нанюхался кокса и загремел в больницу?

– Да иди ты!

– Но не это главное, – продолжила Эмма. – Знаете, кто оказался ее дилером? Руководитель группы по внеклассному чтению Библии.

– О мой бог! – воскликнула Кортни.

– Вот именно.

– Эй, – сказал Мэтт, садясь возле Джози, – ты чего так долго?

Она повернулась к нему. Мальчишки, сидевшие рядом с ним, скатывали шарики из оберток от соломинок, обсуждая скорое окончание лыжного сезона.

– Как думаешь, долго еще будет открыт хафпайп на Сунапи? – спросил Джон, плюясь скатанным шариком в парня, уснувшего за соседним столиком.

В прошлом году этот парень ходил вместе с Джози на факультатив по языку глухонемых, а теперь они оба учились в предпоследнем классе. Он храпел, разинув рот и раскинув бледные руки и ноги, тонкие, как у паука.

– Промазал, лузер, – сказал Дрю. – Если закроют Сунапи, можно будет кататься в Киллингтоне. Там снег лежит чуть ли не до августа.

Шарик Дрю угодил спящему парню в волосы.

Дерек. Парня звали Дерек.

– Ты ведь не собираешься это есть? – Мэтт кивнул на картошку фри, которую взяла себе Джози.

– Я умираю с голоду.

Мэтт ущипнул ее за талию, одновременно оценивающе и критически. Джози посмотрела на картошку фри. Десять секунд назад она видела золотистые ароматные ломтики, а теперь – только жир, застывающий на бумажной тарелке. Мэтт взял пригоршню себе, а остальное передал Дрю, который только что совершил успешный бросок – попал бумажным шариком в рот спящему. Дерек, захрипев, резко проснулся и выплюнул бумажку.