Стэйси О'Брайен - Сова по имени Уэсли [litres]

Я не знаю, сколько он там пробыл, но явно немало. Во всяком случае, достаточно, чтобы «заамазониться» – измениться под влиянием полученного там опыта. Он больше не был простым человеком, как мы с вами. Он по-другому смотрел на мир. На нем жило столько паразитов, что о многих я даже и не слышала (а я в свое время их довольно долго изучала). Больше всего впечатляло нечто, отложившее яйца прямо в его плоть. Черви, вылуплявшиеся из этих яиц, росли прямо у него под кожей. Вот и попробуй спокойно поболтать о том о сем с человеком, у которого под кожей копошатся черви. Стив их не трогал, пока они не дорастали до следующей стадии «вылупления», на которой уже вылезали у него из-под кожи. Он точно знал, когда это произойдет, поскольку место будущего прорыва начинало чесаться, и он расчесывал его, создавая дырочку, через которую вылезал на свет божий двухдюймовый червь. Иногда червь только высовывался из-под кожи, а когда Стив пытался его ухватить, моментально залезал обратно, так что частенько их приходилось заставать врасплох. Сам он ко всему этому хоррору относился совершенно буднично, как будто у каждого второго на земле из-под кожи прут паразиты. Для него это не было проблемой. Вот просто ни разу.

– Ты что-то говорила? Продолжай, – сказал он, пытаясь отыскать свою банку. Вылупившихся червей он сохранял для врачей, занимавшихся специфическими тропическими заболеваниями, для которых эти черви, рожденные прямо тут, в Южной Калифорнии, были просто подарком свыше. Стив, будучи этакой ходячей чашкой Петри, собирал вокруг себя специалистов, желавших его исследовать, как сладкое собирает ос в жару. Вполне разделяя их научное любопытство, он с радостью предоставлял себя для этих исследований.

Стив рассказал о другом постдоке, собиравшемся вскоре повторить его беспримерное путешествие.

– Аппендикс только удалит и поедет, – поведал он.

– У него аппендицит? – спросила я.

– Нет, нет, – засмеялся он. – Просто большей части людей удаляют аппендикс перед длительными путешествиями в глушь, ты разве не знала? Ну, подумай сама. Что будет, если у тебя в шести неделях от медицинской помощи разовьется аппендицит? Ты умрешь. Поэтому почти все просто удаляют его заранее, чтобы не рисковать.

В районе Амазонки работают многие ученые, и вот каковы условия их труда. Никто из центров или институтов не проведывает их, не знает, что с ними, живы ли они вообще – ничего, кроме: «Да где-то через год должен объявиться. Наверное. Понятия не имеем, где он сейчас». Эти полевые биологи настолько преданы своему делу, изучению каких-то определенных видов, что ставят ради этого на карту все.

Одна моя подруга занималась наукой в более «домашних» условиях – она участвовала в разработке противозачаточных таблеток для мужчин. Когда им с коллегами в клинике это удастся, все СМИ завалят нас заголовками типа: «Ученые разработали противозачаточное для мужчин», но почти никто не узнает и даже не поинтересуется тем, кто именно совершил этот прорыв.

Ее работа заключалась в исследовании свойств спермы на всех стадиях ее формирования в сложнейшем «сборочном цеху», имя которому – тестикула. Каждый сперматозоид изначально представляет из себя неспецифическую клетку и проходит где-то четырнадцать этапов развития, прежде чем стать сперматогенной клеткой. Ученые пытались найти способ прервать этот процесс развития, не дав, таким образом, клетке развиться. Это было их целью, а вот сама их работа выглядела следующим образом:

Каждый день моей подруге вручали «яйце-носку» – контейнер с тестикулами неопознанных полицией трупов и тех, кто пожертвовал свое тело науке. И каждое утро она первым делом вываливала все это добро в большой блендер, примерно такой же, как тот, при помощи которого вы у себя дома делаете смузи. Собственно, она этим же и занималась – смузи из яичек, который она затем прогоняла через специальный прибор, разделяющий не успевшие полностью развиться семенные клетки на четырнадцать категорий или около того. Она брала получившиеся четырнадцать семенных «коктейлей» и изучала их на предмет воздействия определенных препаратов.

Ученые иногда оказываются в весьма небанальных ситуациях и, как правило, стремятся поведать о них миру. Обычным же людям такие вещи чаще всего либо противны, либо просто не интересны, а жаль.

Допустим, вы – энтомолог, и при этом замужем (невероятная удача!). Ваш муж просит вас забрать еду на вынос, которую вы заказали в каком-нибудь ресторане. Вы едете туда на приличной машине, что само по себе примечательно, ведь обычно вы ездите на какой-нибудь старой развалюхе (вы в принципе не понимаете, зачем кому-то тратить деньги на нечто большее – ваша колымага вполне способна довезти вас из пункта А в пункт Б, еще и с вашими коробками с насекомыми в багажнике, что еще может требоваться от автомобиля?). Вы выезжаете.

Вы добираетесь до ресторана, забираете заказ, выходите и видите на ступеньках нечто абсолютно потрясающее. Для остальных это всего лишь две букашки, вы же видите перед собой битву между мухой и муравьем-древоточцем в самом разгаре. Вы останавливаетесь ненадолго посмотреть. Потом возвращаетесь домой с едой, вам не терпится рассказать супругу об увиденном. У вас внутри все прямо кипит, вы жаждете завалить его подробностями. Вы паркуетесь и на всех парах несетесь домой.

Ваш супруг необъяснимо холоден и как-то отстранен. Он говорит:

– До ресторана около мили. Где ты пропадала целых два часа?

– Ой! – отвечаете вы. – Сейчас расскажу, там такая история! Я видела потрясающую драку муравья-древоточца и мухи. Я не шучу! Это невероятно! А самое главное – ты не поверишь – инициатором была муха!

– Дай уже сюда чертову еду, – неласково произносит он, выхватывает у вас из рук коробку и уходит на кухню.

Вы слышите, как с силой захлопываются дверцы шкафчиков, как на стол громко опускается посуда и как гудит микроволновка, разогревая ваш ужин. Вы начинаете понимать, что вашей истории придется подождать до завтра, когда вы приедете на работу и сможете рассказать ее коллегам. Всю ночь вы лежите без сна и припоминаете в красках все подробности, чтобы точно ничего не упустить, рассказывая завтра своим. Они-то глаза закатывать точно не станут.

И вы оказываетесь абсолютно правы. Они не просто разделяют ваш энтузиазм – они требуют подробно описать, как именно муравей напал на муху в сто двадцать третьем раунде. Справа или слева? Как вам показалось, делали ли они выводы из своих прошлых ошибок? Муха лежала в тот момент на спине или встала на задние лапки? Использовали ли они свои ротовые аппараты, и если да, то как и насколько часто и активно? Каким образом они защищали свои антенны?.. Вскоре стол, за которым вы сидите, оказывается окружен учеными и завален всяким хламом, используемым для наглядного обозначения ситуации. Я, кстати, это все не выдумываю.