Стэйси О'Брайен - Сова по имени Уэсли [litres]

Я баюкала Уэсли в своих руках, как делала это последние девятнадцать лет. Доктор Кауард как раз принес какое-то еще лекарство, я стала класть Уэсли на стол, и тут его голова упала на грудь. Я приподняла ее рукой, но она упала снова. Я заглянула в его глаза. Умер?.. Доктор Кауард сорвал с груди стетоскоп и стал шарить колоколом по его груди… Да. Уэсли не стало. Плакали все вокруг. Одна из ассистенток обняла меня и поцеловала в мокрую от слез щеку. Я рыдала.

Доктор Кауард выскользнул из кабинета с телом Уэсли, чтобы провести небольшой короткий анализ, который, возможно, показал бы причину смерти. Это был крайне запущенный рак печени.

– Понятия не имею, как он вообще умудрился так долго протянуть, – сказал он мне. – Там здоровой ткани просто не осталось – одна сплошная опухоль. До последнего миллиметра. Вы сделали абсолютно все, что было в ваших силах, но тут никто уже не смог бы помочь.

Я и впрямь делала все, что было в моих силах. Я защищала его, согревала, кормила, дарила ему ощущение комфорта и безопасности, и за всю его долгую жизнь ему так никто и не навредил. Мы… справились. Мои молитвы за него были услышаны.

Уэсли изменил всю мою жизнь. Он был моим учителем, моим спутником, моим ребенком, моим товарищем по играм, моим свидетельством существования Бога. Иногда я думала, что, возможно, он действительно был ангелом, посланным жить со мной и помогать мне в горе. Он помогал: многажды я плакалась в его перья и рассказывала о своих бедах, а он искренне пытался меня понять. Он выслушивал и обнимал меня.

Он сидел на моей подушке рядом со мной, пока я спала, умывался, когда умывалась я. Он пытался кормить меня своими мышами и выбрал меня своим единственным партнером. Он делал для меня сотни гнездышек. Он изъявлял свою любовь громкими восклицаниями и имел свое независимое мнение обо всем на свете. Он комментировал все, что происходило в нашей совместной жизни, на своем совином языке. Он привлекал диких сов к окну нашей спальни своими радостными, ликующими криками… Мы были с ним счастливы. Как жаль, что я не смогла сделать для него больше тогда, у самого края. Но я по-настоящему заботилась о нем и любила его без оглядки. Он был потрясающим: любопытным, веселым, волевым, полным жизни, с огромной душой. Нет таких слов ни в одном языке, которыми можно было бы описать его глаза. Я видела в них вечность – а теперь он летел на свободе. В своей последней молитве я просила лишь о воссоединении с ним в посмертии, и еще о том, чтобы Господь принял его и позаботился о нем.

Уэсли умер, лежа у меня на левой руке, как и всегда, свесив лапы и положив голову мне в ладонь. И, как и всегда, я гладила его правой рукой. Вот как его дух покинул бренное тело. Я счастлива, что мы обнялись в последний миг.

КОГДА УЭСЛИ не стало, я впала в ступор. Я почти не спала и вместо этого изливала свое горе и свою тоску на бумагу днем и ночью, описывая нашу совместную жизнь, чтобы помнить. Мама с пониманием отнеслась к моему состоянию и позволила практически завладеть ее компьютером, несмотря на то, что это мешало ее делам – она работала в области недвижимости. Всего за три недели я написала черновик этой книги, а после этого спала месяцами, то выныривая из какого-то вязкого тумана, то проваливаясь в него обратно.

До болезни я брала уроки игры на ирландской скрипке у Кэйт Рид – лучшей в этом деле в США. Она играет как раз в любимом мной стиле Ист-Клэр [5] Ист-Клэр – городок в Ирландии (прим. пер.). . Мой недуг лишил меня возможности продолжать у нее учиться, но к тому времени Кэйт уже стала одной из моих самых близких подруг. Она была первой, кто понял, что я серьезно больна и что мне нужна медицинская помощь, хоть я и скрывала тяжесть своего состояния от друзей и семьи. Она стала заботиться обо мне.

Спустя несколько месяцев после смерти Уэсли Кэйт пригласила меня в клуб писателей в Палос-Вердес. Она часто сначала привозила меня к себе, чтобы я могла подольше поспать, а потом отвозила меня на собрание, где я зачитывала остальным свою историю об Уэсли. Направляясь на первое собрание, я наткнулась по дороге на магазин, с витрины которого на меня смотрела плюшевая сипуха. Я посчитала это добрым знаком и купила ее. Несколько месяцев спустя, когда я сидела в конференц-зале библиотеки и работала над книгой, прямо за окном на ветку дерева опустился филин и просидел там весь остаток дня. Пару раз я даже выходила наружу – проверить, действительно ли он там сидит, или это игры моего воображения.

Сменялись месяцы, и вместе с ними менялась я: кажется, болезнь отступала. Поскольку диагноз мой был безнадежным, я поначалу даже не заметила перемен. Однако, сравнив свое текущее состояние с тем, что было полгода назад, я осознала, что положительная динамика налицо. Я сменила медицинскую организацию, и мои новые врачи в «Kaiser Permanente» нашли способ сдерживать симптомы болезни, значительно увеличив время моей работоспособности. Вместо того, чтобы просто забрасывать меня лекарствами, они скрупулезно исследовали проблему и постоянно что-то меняли в моем плане лечения. Мой основной терапевт, доктор Фелдер, был любопытен как настоящий ученый, никогда не страшился трудностей и всегда прикладывал все усилия для решения проблемы. Это научило меня никогда не терять надежды и не считать малые шансы приговором.

Я нашла утешение, иногда работая волонтером в заповедниках и центрах реабилитации диких животных, особенно с морскими, болотными и хищными птицами, а также опоссумами. А еще меня продолжают навещать дикие совы. Только что, когда я писала эти самые строки, над моим домом, крича, пролетела дикая сипуха, направляясь на вечернюю охоту. Эти совы – словно ниточка между мной и Уэсли. Когда-то он спас мне жизнь, теперь они помогают мне идти дальше.

Две мои лучшие подруги, Кэйт и Вэнди, поддерживали меня в трудный период, заботливо звоня каждый день и не давая погружаться в депрессию, пока я писала и переписывала эти мемуары. Я так долго была больна и заперта в четырех стенах, что чувствовала себя изолированной от общества и от нормальной жизни. Их дружба давала мне выход и поддерживала мою связь с миром несмотря на мое слабое здоровье и боль от потери Уэсли.

Вэнди повторно вышла замуж и счастливо живет в новом браке уже много лет. Она перебралась в Колорадо и стала выводить фризских и андалузских лошадей, уорлендеров [6] Уорлендер (англ. Warlander) – помесь фризской и андалузской пород (прим. пер.) . и кошек породы Рэгдолл. Помимо того, что она известный художник и скульптор, Вэнди уже несколько десятилетий занимается звукозаписью. Еще она помогала мне с редактурой этой книги, вспоминая интересные моменты из жизни Уэсли. Мы порой зависали на телефоне целые ночи напролет, пока обе не засыпали, так и не повесив трубку. Ее муж, Дон Франциско, также занимается звукозаписью, а главное – он добрый и заботливый, о лучшем мужчине и мечтать нельзя. Энни уже совсем взрослая, она сама теперь замужем, все так же мудра не по годам и тоже занимается… да-да, звукозаписью. Как ни странно, Кэйт со своим мужем, Ричардом Ги, тоже переехала в горы Колорадо, и они работают теперь вместе с Вэнди и Доном.