Галина Деревянко - Спросите Колорадо: или Кое-­что о влиянии каратэ на развитие библиотечного дела в США

— Ты же сама попросила… Ну извини, сейчас приедем домой, я тебя пожалею. Садись в машину, считай мили.

Мы сели в машину.

— Засекла дистанцию?

Я покрутила колесико бортового компьютера, сбросила мили до нулевой отметки.

— Поехали.

Мы выехали на улицу, развернулись на светофоре, заехали в ворота с надписью «Частное владение, въезд запрещен», проехали усаженную вековыми дубами аллею и причалили к тому самому замку с башенкой, который я видела снизу от библиотеки.

— Сколько получилось? — поинтересовался Кен.

— Семь десятых мили. Около километра. Пешком минут десять, поскольку разворачиваться не надо. А зачем мы остановились?

— Мы дома. Вылезай. И запомни, твой новый комьют равен одному километру. Или десяти минутам пешком.

Я уставилась на Кена.

— Это что, и вправду твой дом?

Он усмехнулся.

— Тебя, может быть, опять ущипнуть?

Я поежилась.

— Нет, одного раза было вполне достаточно.

Я вылезла из машины и осмотрелась. Дом был по-настоящему хорош. Он был старым, каменным, увитым плющом, под окнами были разбиты цветники, усеянные бесчисленными хризантемами, а вокруг дома был яблоневый сад, деревья были очень старыми и запущенными, на ветках даже в темноте как лампочки светились маленькие яркие яблочки. Тысячи яблок устилали землю и плавали в бассейне, расположенном слева от дома. Я подошла к одному из деревьев, потрогала старинную кору, задубевшую под многолетними ветрами и снегами, нагнулась и подняла подвявшее полосатое яблочко, подняла к лицу, понюхала. Яблочко волшебно пахло уходящим летом, и я вспомнила детство, дачу, августовский зной и яблоки сорта «Белый налив», такие спелые, что они взрывались от собственной спелости прямо на ветках, и было очень тяжело отогнать ос, мгновенно налетавших на лакомый плод, поскольку вкус и консистенция у него были совершенно особенные — как у ванильной пастилы, только без приторного привкуса. Я зажмурилась и откусила. Яблочко было именно таким как надо, сладким-пресладким, таяло во рту и пахло корицей. Я вернулась к Кену, ожидающему меня на крыльце.

— Сколько лет этому саду? — спросила я. В Супериоре самому старому дому и дереву четырнадцать лет. На моей улице деревьям не больше шести лет, и большинство из них после пересадки два-три года совсем не растут — собираются с силами.

Очень трудное дело — пускать корни в Колорадо. Пустыня должна быть пустыней, говорит один из Алексов, Шурка. Отключи поливалки на неделю — и вся растительность здесь погибнет. Я отвыкла от вида больших деревьев.

— Полтораста лет. Столько же, сколько и дому, — сказал Кен, явно довольный моим изумлением. — Нравится?

Я молча кивнула. Я вдруг представила, как буду просыпаться на втором этаже, открывать окно и выглядывать в сад. Весной он будет утопать в аромате яблоневых лепестков, над цветками будут жужжать пчелы… Потом лепестки собьет ветер, а на ветках покажутся крохотные зеленые яблочки, и они будут потихонечку наливаться соком, а потом созреют и ночами будут падать на землю, как неспешный ароматный дождь. Я буду обувать удобные туфли на низком каблуке и топать с горки вниз на работу, и уже там переобуваться в модные лодочки от Маноло Бланика, а вечером буду карабкаться обратно, и потом отмачивать в бассейне натруженные за день ноги. Потом мы будем пить чай в саду под яблонями, предварительно стреся на землю все плохо державшиеся на ветках фрукты. Я начну варить мармелады и прочие варенья — ну нельзя же, в самом деле, чтобы все это добро вот так и пропадало! И мы будем справлять Яблочный Спас прямо здесь, в саду, и приглашать в гости всех-всех-всех…

Я встряхнула головой и засмеялась. По части возведения воздушных замков и далеко идущих планов я большая мастерица. Мой бывший муж всегда называл меня «кремлевским мечтателем», хотя ни к Кремлю ни к Уэллсу я никакого отношения не имела. Мечты, мечты, где ваша сладость?

Мои мечты никогда не сбывались. Никогда. Они просто умирали, нереализованные, падали на дно, и на их место, как рыбы из глубины в ожидании корма, мгновенно всплывали другие и долго ждали у поверхности, слегка повиливая сверкающими хвостами, когда же с неба им упадет манна небесная. Манна почему-то не спешила выпадать, и оголодавшие рыбы, потеряв лоск, уступали место новым сверкающим созданиям. О сколько вас упало в эту воду! То есть в бездну, ревущую вдали, если следовать оригиналу…

Почему-то меня обуяла странная уверенность, что на этот раз все устроится самым лучшим образом. Почему я это почувствовала, я сама не знала. Может быть, потому что это были не мои мечты? Другой человек все это замыслил и реализовал, меня даже не спросив, и у него получилось, как, похоже, получалось все и всегда. Я просто вовремя подвернулась ему под руку. Я вздохнула.

Кен притянул меня к себе.

— Почему ты загрустила?

— Дерека вспомнила. Так странно все получилось: он умер, и из-за этого все закрутилось и запуталось, и мы встретилась с тобой. Ты не находишь это странным?

— Жизнь вообще ужасно странная штука. Страшно подумать, неделю назад я ничего о тебе не знал, пять дней назад мы с тобой познакомились и сразу же поссорились, четыре дня назад я понял, что ты работаешь на моих конкурентов и специально подстроила эту встречу в спортклубе — поверь, я здорово разозлился! — потом я попал в твой дом и увидел, какая ты есть на самом деле, и дал себе слово, что ты обязательно будешь моей…

Я погладила его по голове.

— Ты из тех, кто быстро принимает решения… И со мной, и с библиотекой. Я и оглянуться не успела, а ты уже все устроил…

— Это мой принцип по жизни: а что тянуть, когда и так все ясно?

Я потерлась носом о ткань его пиджака. Пиджак пах дорогой шерстяной тканью и хорошими мужскими духами.

— Хорошо тебе — все ясно. А мне вот ничего никогда не ясно, — пожаловалась я. — И сейчас ничего не ясно. Как мы дальше будем жить?

Кен счастливо рассмеялся и обнял меня покрепче.

— Дуреха ты моя. Как же здорово, что есть еще такие дурочки! Ты расслабься и не о чем не думай — за тебя теперь буду думать я. Для этого и существуют мужчины, если ты еще не в курсе. Чтобы думать.

— Ага, прямо как в анекдоте про двоих в лодке!

— Каком анекдоте?

— Есть такой старый анекдот: Плывут геологи по течению реки, вдруг видят, навстречу им против течения плывет лодка. На носу сидит… скажем так, местный абориген, курит трубку и о чем-то напряженно думает, а на корме маленькая женщина изо всех сил машет веслами. Геологи возмутились и спрашивают мужчину: «Почему ты отдыхаешь, а твоя женщина работает?» А он им и говорит: «Ей что — греби себе и греби, а я думаю, как дальше жить».

Кен засмеялся.

— Именно так. Ну ладно, пошли в дом, мне тебе все еще надо показать и со всеми познакомить…