Владимир Шапко - У подножия необъятного мира. Хроника деревенского городка

Султанистый задёргался: «Легко на серд-це от ка-ши пер-ло-вой», – и Бедило, кругля литые руки, пошёл по кругу; улыбался, рукой вверху поматывал, как бы ту же счастливую сберкнижку народу показывал. Ну, Ваня, ну, молоток! Яростный дождь, шквал аплодисментов!

Обойдя круг почёта, Бедило промялся в стойку «вольно», руки замкнул на поясе – и замер статуей, ждёт.

– Итак, эксперимент пе-е-ервый! «Невинное жонглирование!» (Это, товарищи, название эксперимента.) Ассистенты, подготовьте, пожалуйста, эксперимент! Маэстро, ва-а-альс! – улетел опять в сторону Плотный. Под султанистые «Дунайские волны» забегали белые парни, расстелили большой фанерный щит, обитый дюралем, притащили две двухпудовые гири. Бедило ждёт, он сосредоточен. Вдруг резко забежал на щит, присел кошкой, цапнул обе двухпудовки, с натугой оторвал от щита и… закачался. Народ в хохот: вот эт-то невинное! Красное Ванино лицо скосилось к Плотному: что делать, подскажи, Плотный? Плотный – в ужасе! Отвернувшись, прикрыл от стыда лицо рукой: провал, полный провал! Тогда Ваня широко улыбнулся, скинул маску неудачника и легко, свободно, совершенно «невинно» зажонглировал. Гири кувыркались у него перед грудью, вылетали из-под ног, справа, слева, из-за спины через голову. Вдруг запустил одну метров на десять вверх. Гиря лениво зависла в небе – и устремилась вниз. У-убьёт! А Ваня в последний миг пригнул голову. Принял гирю на спину. И – укрощённую – с грохотом сбросил на щит: дескать, натуральная, без обману. Ну, чёрт Ваня! Так пугать! Народ перевёл дух, захлопал. А Ваня опять в стойке «вольно» – и руку у плеча раскрыл. Словно цветком раскрылся Ваня. Аплодисменты принимает! Да-а!..

– Эксперимент второ-о-о-ой! – Опять этот Плотный. Ну, опомниться не даёт! После «невинного»-то. Гонит, чёрт. А зачем? – Тих-хо! Эксперимент второй: «А для чего нам молоток?» (Это – название. Весьма забавный эксперимент, товарищи!) Товарищ Бедило, срочно подойдите ко мне. Срочно! – Бедило срочно подходит. – Товарищ Бедило! – орёт труба в народ. – Мы срочно уезжаем. Нужно срочно упаковать мебель. Только вы сможете нам помочь. Товарищи ассистенты, срочно подайте товарищу Бедило мебель – он её упакует! Срочно! Мы уез-жа-а-аем! – отскокнул в сторону Плотный.

Народ заволновался: «Как?! Уже?! Сматываются?! Долой! Сапожники! Све-е-е-е-ет!»

– Тихо! Тихо, товарищи! Вы нас не так поняли! Мы уезжаем временно, не совсем как бы. Условно. («Обма-а-ан! Све-е-е-ет! К-круши-и-и!») Все – на местах, я вам сказал! Провожать не надо! Спокойно! (Свист оборвался.) Итак, мы уезжаем… условно… – Плотный уже не отстрелил себя привычно в сторону – не до прыжков – просто отошёл, отирая с лысины внезапный пот: дубье чёртово! Угадай вас попробуй… Заказал тихо: – Маэстро, что-нибудь прощальное…

«Прощай, люби-и-и-имый горо-о-од», очень широко развернулся Султанистый. Опять побежали Белые, выхватили из свалки длинный стол, потом связками табуретки, покидали всё возле Вани, пучок здоровенных гвоздей ему сунули – и показывают, как глухонемому, дескать, упаковывай, сбивай!.. Ага! Вон оно что! Народ оживился, запоталкивался.

Ваня решительно подходит к столу, быстро, переворачивая, припечатывает на него несколько табуреток, сдвигает их и протягивает руку к Плотному. И пальцами нетерпеливо шевелит. Плотный – тут же сует ему платок. Ваня комкает платок в кулак, туда же гвоздь засовывает, и этой образовавшейся гвоздокулачиной – с размаху в табуретку. В дно. Насквозь пробил! И табуретку, и стол! («Вот эт-то упаковочка!») А он второй заложил: тах! Опять насквозь! Третий! Четвёртый! Вдруг очередью: тах! тах! тах! – Три табуретки подряд пришил, только щепа снизу стола ощетинилась! И отшвырнул всю упаковку Белым: грузите, мы успели! Народ в хохот, захлопал: «Вот это эксперимент! «А на что нам молоток?» А? Вот забавники!» А Ваня – уже опять раскрытый цветок. Да-а-а! Однако!..

Когда в следующем «эксперименте» Плотный объявил, что для его успешного проведения потребуются четверо, как он выразился, «экспериментируемых добровольцев», от которых потребуется «известная доля мужества», в народе заползала нерешительность: мужественных как-то не находилось.

– Ну, смелей, товарищи! «Бесплатная карусель» название эксперимента. Подходите, смелей! Всех мужественных записываю в свою записную книжку. Вот она – записная книжка! – Плотный помахал книжкой, оголил вечное перо. С улыбкой ждал.

В народе образовалась какая-то возня – и решительно встал Коля Шкенцы. Выдернул за собой пространщика Семёнова. Тот успел крикнуть Ване: «Не имеешь права! Ты – на учёте!», но тут же поник, как стебель зелёный в глухую жару.

Генка-милиционер ринулся – Коля не отдал Семёнова. Наказал толстой бабе: «Манька, присмотри. Как мать!» И под вспыхивающими взглядами Генки-милиционера смело выкандыбал к Плотному: «Записывай меня в записную книжку. Первого! Никого не боюсь!» Генка тут же подбежал – но теперь не отдавал Плотный. Под хохот народа кое-как выяснили отношения – и Коля, гордый, остался при Плотном.

Ещё народ вытолкнул двух добровольцев. Те долго, неуверенно, окольно как-то пододвигались к Плотному. Улыбались застенчиво, почёсывались, когда тот записывал их «в свою записную книжку». Но – мало. Ещё ведь одного надо. До полного комплекта. А? Товарищи? Кто мужественный?

И тут через флажки прыгает девчонка лет шестнадцати. В мамкином плечистом платье, в мамкиных туфлях на высоком каблуке, мамкина помада на губах, белые носочки – свои.

– О-оу! Среди нас нашлась мужественная дама! Амазонка! О-оу! Какой сюрприз! Мы бесконечно счастливы глядеть такое мужество! Назовите своё имя и фамилиё! Внимательно слушаю вас! – И вежливо оттопырившееся ухо Плотного, и ожидающее в записной книжке перо.

Девчонка знойно покрылась веснушками, приподнялась на носочки… и с закрытыми глазами быстро выдохнула что-то в ухо Плотному. И потупилась. И только из-под бровей выглядывала.

– О-оу! Какое прекрасное имя и фамилиё! Вера Годулина! О-оу! Вера, Надежда, Любовь! О-оу! Мы бесконечно рады, Вера Годулина, что вы оказали нам честь, приняв наше скромное предложение! Всевозможно рады! – Плотный церемонно поклонился Вере Годулиной. А та, вдруг расхрабрившись, махнула рукой, дескать, а! чего там! Давай показывай! Где карусель-то твоя? Веди!.. (Вот эт-то Вера!) – Итак, мужественная Вера Годулина и её трое однополчан, одноземлян, я хотел сказать, сейчас отправятся в приятное бесплатное путешествие на карусели. Товарищ Бедило, вы готовы? Товарищ Бедило всегда готов! Товарищи ассистенты? Мо-лод-цы! Маэстро, кр-раковя-я-як! – стреканул в сторону Плотный.

Султанистый заковеркал пальцы, все пошли к длинному толстому шесту с раскрытыми широкими ремнями у концов, который лежал на табуретке. Бедило встал на колено, принял шест на плечи. Поднялся на ноги. Стал как раскидокрылый коршун. Взболтнул всё. Проверяюще. Снова опустился на колено. Ждал. Когда привяжут ему этих. Ну, экспериментируемых. Пристегнут, значит. Однако карусель сейчас будет!