Михаил Елизаров - Земля

– Я ничего не знал про его бывшую семью, – выговорил я потрясённо.

Алина повела бровью:

– Ну, ещё один штришок про его безмерную с тобой откровенность. Никита рассказывал ровно то, что вызывало иллюзию доверительности. Он тебя быстро раскусил и пользовался. Всё ж таки опытный делец. Научился разбираться в людях, когда торговал куртками из кожи молодого дермантина.

Вкрадчиво помолчала для пущего эффекта:

– Не подумай, что я тебя настраиваю против брата. Он по-своему яркая личность. Сильный, смелый, злой. Начал, конечно, чуток сдавать. Понимаешь, о чём я, – рука её хищно скользнув вниз, обхватила меня. – Поэтому и комплексы, что эх, раз, через раз, и совсем не много раз!..

После злобного грудного смешка продолжила:

– Эти пресловутые биологические часы, безусловно, структурировали его жизнь. Вот представь себе, что в циферблате чёрные полосочки, границы, между секундами, минутами, часами разом осыпались. Получился белый круг безвременья – бытие-в-смерти. Можно сказать, что Никита находится сейчас там.

– Типа, умер?

– Вот заладил! Тебе ведь знакомо слово “инициация”?

– Ну, так, примерно, – привычно слукавил я. – В общих чертах.

– Грубо говоря, это обряд, ритуал, мистерия или особое событие, в результате которого с участником происходит духовная трансмутация. Объясню на доступном примере. Ты же служил в армии. У вас была своя внеуставная иерархия: ду́хи, черпаки, деды, дембеля. Так?

Я кивнул:

– От срока службы зависит.

– Не только. Мало ведь просто отслужить год, нужно, чтобы старослужащие тебя посвятили, а точнее, инициировали в новый статус. Я читала, там целые спектакли проводятся в казармах – с ударами ремня, с песнями…

– У нас не было такого. Начальство боролось с дедовщиной.

– Ну, и очень жаль, что не было, – Алина сморщила нос. – Традиции разрушать нельзя. Но суть ты понял. Если стал дедом, уже не можешь быть черпаком. Когда умирает черпак, рождается дед. И это необратимо. Вот и с Никитой произошло нечто вроде насильственного перехода из одного состояния в другое. Хотя, как водится, есть нюанс. Хочешь знать какой? – тон, которым это было произнесено, не обещал ничего утешительного.

– И какой же?

– Не обязательно, что она свершается, эта пресловутая трансмутация. В результате инициации тебе как бы предоставляют возможность измениться, а вот сможешь ли ты этим воспользоваться – это другой вопрос. Поэтому я не уверена, что Никита преобразился, родился для нового состояния. Но всякая инициация, как пел Олег Митяев, маленькая смерть. И в этом смысле Никита умер…

– Митяев про лето пел, – вздохнул я. – Что это маленькая жизнь.

Сразу вспомнилось, как Никита совсем недавно шутил, что среда – маленькая пятница. В сердце привычно воткнулась тупая игла раскаяния, но прежней боли я не почувствовал. Алинины заклинания снова погрузили меня в сладкий гипноз вожделения и покорности.

– Володя, мы сделали в итоге доброе дело, избавили Никиту от бессмысленной обузы.

– Какой?

– От иллюзии времени! Завтра для него никогда не наступит. Оно в принципе ни для кого не наступит, потому что категории “завтра” не существует. Есть только вечно длящееся “сейчас”. Мы ведь уже говорили с тобой об этом. Кажется, у Еврипида была фраза, что жить – это значит умереть, а умереть – жить. Никита теперь такой же, как и я. Он проснулся в смерть, а однажды проснёшься и ты… Ещё есть вопросы? Нет? Тогда спрошу я.

Она склонилась и вдруг лизнула меня в сосок. От ласковой неожиданности защекотало в нёбе, будто я ртом поймал мотылька.

– Так ты со мной? – вдруг спросила.

Это был мой вопрос, но почему-то его задала она.

– С кем я ещё могу быть? С тобой.

Алина удовлетворённо кивнула:

– Значит, тебе нужно что-то решать с новой работой. Позвони-ка завтра Мултановскому, думаю, он не откажет – ты же у них в почёте…

Телефонного номера Мултановского я не знал. Для начала попытался отыскать в интернете какую-нибудь информацию о Загорском специализированном комбинате ритуальных услуг. Отдельного сайта, понятно, не было, но почти сразу нашлась страничка с перечнем городских служб. Там среди прочего попались телефоны комбината – круглосуточной справочной службы и салона-магазина.

Звонить напрямую в справочную я не решился чисто из суеверных соображений. По этому номеру опечаленные люди заказывали похороны близких, а я очень переживал за состояние Никиты.

Я вспомнил о визитке Чернакова, которую тот сунул мне ещё в нашу первую встречу – прямоугольник с нелепым шарообразным “гробусом”, будто для почившего Колобка.

И формальный повод для звонка сразу отыскался: поздравить с прошедшим Новым годом и Рождеством.

Наступил понедельник. Я дождался одиннадцати утра, чтобы не побеспокоить Чернакова ранним звонком – вдруг человек отдыхает, отсыпается после пьянок. На визитке были городской номер и отдельно мобильный генерального директора.

После десятка гудков на личном номере Чернакова включился автоответчик. Я набрал по городскому, услышал равнодушный женский голос:

– Ритуальные принадлежности, “Гробус”, сочувствуем вашему горю… – и от неожиданности сбросил звонок.

Отдышавшись, даже порадовался, что не дозвонился Чернакову с первой попытки. Я ведь совершенно не подготовился к предстоящему разговору. Что я собирался ему сказать? “Привет, Серёга, с прошедшими тебя, я тут посрался с Никитой, увёл его бабу и теперь у меня нет работы. А не найдётся ли в «Гробусе» для меня тёплого местечка?” Если Чернаков по какой-либо причине уже в курсе всего, то вряд ли вообще станет со мной общаться. Если ничего не знает, то мне придётся ему самому рассказать об этом, и не по телефону, а при личной встрече. Так можно хоть попытаться что-то объяснить, попросить в крайнем случае совета…

Размышления прервал звонок мобильника. На экранчике высветился номер Чернакова.

Сердце заколотилось. Я поднёс телефон к уху, услышал вежливую хрипотцу:

– Алё… Звонили?..

– Привет! – торопливо и излишне радостно произнёс я. – Это Кротышев-младший! Узнал? Ну, Володя то есть…

Трубка молчала, только посапывало дыхание.

– С прошедшими тебя, – сказал я уже без всякой надежды. – Удобно говорить?..

И когда я подумал, что на другом конце просто подбирают слова, которыми пошлют меня подальше, Чернаков вдруг отозвался:

– Ёбти-лапти! Володька, ты, что ли? А я смотрю – номер незнакомый. И по голосу не узнал. Богатым будешь! Прикинь, я не “Кротышев” услышал, а “Ротышев”, Думаю, кто такой, откуда взялся, да ещё и младший… – он засмеялся. – И тебя с прошедшими! Сам-то как?

– Нормально, – сказал я.

– Недавно с пацанами вспоминали тебя, – сказал Чернаков. – Слушай, а чего там у Никиты? Со всех наших праздников слился, не отвечает.