Светлана Талан - Мы всегда были вместе

За окном шел дождь, холодный, унылый, скучный. Римма стояла у окна, скрестив руки на предплечье.

— Какая была красота… Теперь дождь все смоет, — сказала она задумчиво.

— Тебе не холодно? — спросил Влад.

— Немножко зябко.

Он принес ее любимый мягкий клетчатый плед, бережно накинул на плечи, завернув тело, как кокон. Он обнял женщину, придерживая покрывало. Влад смотрел на ее тонкую нежную шею, чувствовал успокаивающее тепло ее тела. Что-то было в ней опьяняюще женское, оно притягивало, манило к себе, и он не сдержался — коснулся губами нежной кожи шеи. Он почувствовал, как на миг замерло ее дыхание, и в отражении стекла увидел, как Римма блаженно прикрыла глаза. Влад повернул ее лицом к себе, помотрел на нее, и женщина открыла глаза цвета шоколада. Римма видела, как он смотрит на нее нежным, трепетным взглядом, и от этого кругом шла голова. Она была нежна и привлекательна, и Влад уже был не в силах себя сдерживать. Их губы слились в поцелуе, нежном, как лепестки цветов. Римма не сопротивлялась, когда его сильные руки подхватили ее, оторвав от пола, понесли в спальню. Она обвила его шею руками и не заметила, как очутилась на большой кровати. Римма сбросила с себя плед и отдалась необузданной власти его рук и губ. От Влада исходил тонкий запах хорошего одеколона, и это пьянило ее еще с большей силой. Его пальцы словно изучали все изгибы ее тела, и в его руках Римма чувствовала себя бесценной, самой хрупкой вещью в мире. Его пальцы нежно поглаживали шелковую ткань трусиков, касались каждого миллиметра ее тела, словно пальцы музыканта дорогого инструмента. Он ласкал ее теплыми, влажными губами, заставляя тепло разливаться по всему телу, и Римма растворилась без остатка в его объятиях. Она слабела в его нежных и в то же время сильных руках, обвила его шею руками и отдалась с чувственностью и нежностью. Легкий стон вырвался из ее уст от нахлынувшего желания, и они помчались навстречу новому, неизведанному чувству, которое объединило их двоих…

Они не говорили о любви — там, где она живет, слова лишние. Римма жила Владом, его нежностью и объятиями. Она ценила каждый миг, проведенный рядом с ним. То ими овладевала всепоглощающая страсть, то их охватывало ощущение неимоверной нежности. Слова исчезали, уступая место нежности и страсти, когда они вдвоем оказывались в постели. Тела сами знали, чего они хотят, и никакие уроки обольщения не шли в сравнение, когда ими управляли чувства. Римма уже не думала о том, что ей отпущено совсем немного. Сила любви, внезапно вспыхнувшая ярким пламенем, помогла ей выбросить из жизни свои тревоги, страхи, сомнения и разрушить свой собственный мир, который она строила годами. В ее душе из спящих бутонов распускались сказочные цветы, а жизнь превратилась в прекрасную сказку, в которой были только она и он. Порой ей хотелось быть рядом с Владом веселой, легкомысленной и даже безответственной. Иной раз она становилась серьезной и говорила о жизни глубоко и веско. Римма готова была улететь в космическое пространство или упасть на самое дно океана, лишь бы рядом был Влад. Она нашла душу, которая ее согревала и делала это без фальши, и все это происходило с ней наяву, а не в ее фантазиях.

— Если бы мы не встретились, я бы замерзла во льдах безразличия, — сказала она как-то Владу, — жила бы жизнью хамелеона, меняя окраску под настроение домашних, подстраиваясь под всезнающих и всевидящих бабулек у подъезда.

Он обласкал Римму неотразимой улыбкой. Владу нравилось слушать ее голос, когда она говорила. В этой женщине были сосредоточены мудрость и нежность, страсть и рассудительность. С ней никогда не было скучно и не возникало желания уединиться.

Они полюбили сидеть вечерами на широком подоконнике друг против друга. Римма подгибала колени, он садился напротив, прислонясь спиной к стене. Иногда она молча подолгу смотрела в окно, и он любовался ею. Она начинала говорить, и Влад, наблюдая за изящными движениями рук, вслушивался в нотки ее голоса. Ему безумно нравилось, как она растягивает слова, делает между ними паузы, словно пытаясь выделить каждую фразу. Влад поймал себя на том, что у него появилась непреодолимая жажда слышать ее голос, подолгу наблюдать за каждым незначительным движением ее рук, и он не мог совладать с таким притяжением к женщине, с которой недавно познакомился.

Они жили друг другом и были счастливы от простого созерцания и наполненности друг другом.

Римма почти не бывала дома. Она приходила туда, чтобы поговорить с детьми и мужем. Она с горечью осознала, что мужа совершенно не интересует ее жизнь.

«Он бы мне звонил еще реже, если бы не желание узнать, как дела у дочери и сына», — с грустью думала она среди немых стен — свидетелей ее тусклой жизни.

В такие вечера, когда она приходила домой для общения с детьми, ее навещала подруга. Люба всегда что-то приносила с собой поесть, считая, что Римма голодает, а ей надо хорошо питаться. В один из таких вечеров после разговора по скайпу подруги сидели за столом на кухне, чаевничали и разговаривали.

— Ты все еще с ним? — спросила Люба. — Можешь не отвечать — по тебе и так видно.

— Что по мне видно? — улыбнулась Римма.

— Светишься счастьем.

— Да, это так! Представь себе, я счаст-ли-ва! Как никогда!

— У вас что? Любовь-морковь?

Римма загадочно улыбнулась и пожала плечами.

— Если честно, то я тебя не понимаю, — сказала Люба.

— Мы… Мы как две души, настроенные на одну струну, — произнесла Римма.

— Да, но…

— Что «но», Любонька? Разве было бы лучше, если бы я оставшиеся дни провела в этих стенах, жалея себя и заранее оплакивая? Нужно жить сегодня, а не завтра и послезавтра! Не зацикливаться на своих бедах, болезнях и неудачах, помня, что они тянут назад и тормозят движение вперед. Понимаешь?

— Извини, не совсем, — растерянно произнесла Люба. — В любом другом случае можно было бы понять, но сейчас…

— Люба, моя ты хорошая! Иногда нужно пользоваться правилом воздушного шара — выбросить все лишнее, чтобы взлететь. Вот я и отбросила все: тревоги, разочарования, диагноз… И знаешь, стало намного легче. Если ты считаешь, что я забыла о болезни, то ошибаешься. — Римма посмотрела на подругу и улыбнулась уголками губ. — Я все помню, но не зацикливаюсь на ней… Я поняла много чего только сейчас и пришла к выводу, что жизнь должна быть наполнена не прозябанием, как было у меня, а эмоциями и чувствами.

— Ты хочешь сказать, что живешь сегодняшним днем?

— Да, именно так. А как мне жить по-другому, когда неумолимо идет обратный отсчет?

Люба молчала. Она думала о том, что плохо знала подругу. Она и не предполагала, что тихая и спокойная Римма, готовая идти всем на уступки, всегда соглашаться с мнением мужа, может быть такой рассудительной и, главное, сильной. Люба подумала, что она никогда бы так не смогла, окажись на месте Риммы, она бы сразу впала в отчаяние и опустила руки. Люба обняла подругу за плечи, уткнулась лицом ей в шею.