Светлана Талан - Мы всегда были вместе

— Римма, ты… Ты — настоящая… Ты сильная, умная и красивая. Я счастлива, что ты у меня есть, — сказала она, подавляя внутреннее волнение. — И я тебя люблю.

— И я тебя, Любонька, — ответила Римма.

Римма сидела на подоконнике напротив Влада. Она была в своей любимой пижаме с желтыми солнышками и говорила о том, что с годами красота тела увядает, а души — никогда. Влад слушал ее невнимательно, что случалось с ним крайне редко. Он смотрел в ее лучистые глаза и удивлялся новому чувству. Ее взгляд как звезды на ночном небе, и не было защиты от его обаяния. Римма после душа, с мокрыми волосами, в этой пижамке, без грима, ему очень нравилась. Она была настолько домашней, спокойной и нежной, что он боялся дышать, чтобы она не встала и не ушла. У нее было такое открытое и беззащитное лицо, что Владу все время хотелось сделать для нее что-то приятное. Римма говорила о чем-то так увлеченно, что на щеках появился легкий румянец. Влад вслушивался в каждую нотку ее голоса, чистого и нежного. Она растягивала слова, и ему казалось, будто он наполняется нежной музыкой.

— Ты меня не слушал? — Римма посмотрела ему прямо в глаза.

— Слушал, — улыбнулся он, — и даже очень внимательно.

Римме безумно нравилась его улыбка, широкая, искренняя, лучезарная. Она была ужасно обаятельная, от нее замирало сердце. От прикосновения его взгляда у нее все млело внутри, и казалось, что он читает ее мысли, угадывает малейшее желание. Влад смотрел на нее ласково, чуть насмешливо, и она рассмеялась.

— Похоже, что я говорила сама с собой.

— Нет, со мной! — сказал Влад.

Он подошел к ней, стал на колени, поцеловал кончики каждого пальца с прозрачным, чуть-чуть розовым ногтем. Римма наклонилась к нему, почувствовала знакомый волнующий запах. Он поднялся, взял ее на руки, понес к камину. На пушистом коврике он коснулся губами ее шеи, прильнул к мягким губам. От его жаркого от страсти дыхания по телу прокатились волны желания, нахлынули на истосковавшееся по ласкам тело, неудержимо понесли в мир страсти. Последние ее мысли растворились в ласках, жар двоих тел смешался в одно целое и понес их в прекрасный мир…

Римма вновь заняла удобное место на подоконнике, Влад — напротив. Она сказала, что погода снова будет меняться.

— Такая непостоянная зима, — задумчиво произнесла она. — Мы с тобой познакомились полтора месяца назад, и за это время много раз была метель, наступали морозы, снег падал и таял… Так было, есть и будет потом.

— Что ты имела в виду под словом «потом»?

— Потом? — повторила Римма. Она часто так делала: повторяла вопрос, выдерживала паузу, затем отвечала. — Было до нас в этом мире, так будет и после нас.

— Откуда такой пессимизм? А?

— Философы говорят: что у нас внутри, то и снаружи, — словно пропустив его вопрос мимо ушей, произнесла женщина. — Если ты радуешься этому миру, переменам погоды, этому вечеру, снегу, дождю, даже вьюге, то и душа наполняется позитивом, а люди вокруг тебя тоже начинают светиться.

— Рядом с тобой невозможно быть тусклым. Ты — необыкновенная женщина! — без нотки фальши в голосе сказал Влад.

— Моя душа много лет жила в заточении какого-то пространства, в узком и тесном мирке, где не было места счастью, любви, а истинное лицо было спрятано под маской.

— Маской чего?

— Маской той жизни, которую я сама себе выбрала.

— Ты можешь ее снять и быть собой, жить жизнью, которой тебе хочется, а не придуманной — впереди еще столько времени!

— В том-то и проблема! Не в моей власти распоряжаться временем, а его, к сожалению, у меня осталось совсем немного.

В голосе Риммы прозвучали грустные нотки. Влад не сразу понял смысл ее слов, а когда осознал, посмотрел удивленно. Она поняла его немой вопрос, встала лицом к окну.

— Мы все уйдем в то время, которое нам предназначено. Я жила во лжи, в придуманном мире, а теперь, перед уходом, хочу остаться самой собой, чтобы хотя бы перед Всевышним предстать без маски на лице.

Влад задержал дыхание и с тревогой посмотрел на Римму. Похоже, она говорила о серьезных вещах, и он подошел к ней сзади, обнял за плечи, оперся подбородком о ее плечо. Влад услышал, как по ее телу пробежала мелкая дрожь.

— О чем ты, Римма? — спросил он тихо.

— У меня онкология.

Он повернул ее к себе, пристально посмотрел в глаза.

— Что-о-о? — произнес он упавшим голосом.

— Ты не ослышался, и это правда… Рак. Последняя стадия.

Его глаза расширились, горло до боли сжало тисками.

— Я… не верю, — выдавил он из себя.

— Правда, Влад.

— Но ведь… можно вылечиться.

— Поздно. Я опоздала. Опоздала во всем: жить, любить, лечиться.

— Никогда не поздно! Мы сделаем все, чтобы тебя вылечить… Я сделаю… Я найду тебе лучших врачей… Сейчас медицина сильна в этом… — взволнованно и сбивчиво заговорил он, глядя в грустные и теплые глаза.

— Влад, вернись в реальность — поздно что-то делать.

Он схватил ее за плечи, встряхнул, его глаза стали влажными.

— Скажи, что это не так! Скажи мне, что это неправда! Ты врешь?! — вскрикнул он.

Римма молча отрицательно покачала головой. Влад обхватил ее руками, крепко, до боли обнял, прижал к себе.

— Нет, этого не может быть! Я тебя никому не отдам! — сумел он сказать до того, как спазмы сжали горло, подавив своей силой все слова.

Римма не могла видеть, как по щекам Влада побежали соленые ручейки, как он уткнулся лицом в ее пышную шевелюру, чтобы спрятать их, как его лицо перекосилось от неимоверной душевной боли и отчаяния…

В тот вечер они снова сидели у камина. Свет не включали, и блики от огня играли по их лицам, стенам и мебели.

— За короткий промежуток времени я прошла тропой воспоминаний о своей прожитой жизни и сделала выводы, — тихо говорила Римма, прильнув к Владу. — Я поняла, что жила неправильно… Нужно было не обращать внимания на то, что обо мне скажут другие, что думают они, а делать то, что самой хочется, что считала правильным, и быть собой. До этого я вообще не задумывалась о смерти… Всегда отталкивала эту мысль от себя, словно она меня никогда не коснется и я буду жить вечно. Казалось, что все еще впереди и когда-то я стану счастливой… А ведь мы счастливы настолько, насколько сами хотим этого… Счастье… Оно в самом малом… Например, можно просто сидеть и греться у костра, а можно быть счастливой от его созерцания рядом с человеком, который тебя обнимает.

Влад не перебивал ее. Он вслушивался в каждое слово Риммы, пытаясь до конца осознать услышанную новость. Он тоже никогда не задумывался о смерти. В его понятии она должна прийти к нему, когда он будет стариком, немощным и уставшим от жизни. Римма перевернула все в нем, вывернула наизнанку душу, открыла глаза на жизнь и жестокую реальность. Он знал, что нельзя допустить, чтобы Римма, такая молодая, красивая и умная, ушла из жизни так рано.