Антон Леонтьев - Гордость и преступление

И чтобы перепроверить информацию, ему требовалось мнение специалиста.

Специалиста-онколога.

Прикинув, кто бы мог выступить в роли эксперта, причем такого, на мнение которого можно положиться и также на то, что он будет держать язык за зубами, Шон Фэллоу потянулся к мобильному.

Что же, если это окажется правдой — а ему очень хотелось, чтобы это оказалось правдой, — то «мафии» не поздоровится.

Вика посмотрела на женщину в черном костюме, с седеющими волосами, зачесанными назад и стянутыми в тугой узел, с маловыразительным лицом, и приветливо ей улыбнулась.

Дама, навестившая ее в том самом сельском коттедже, где она пила эспрессо с Питером, протянула ей руку в черной же перчатке , и низким, хорошо поставленным голосом произнесла на восхитительном английском:

— Мое имя Матильда Росс-Джонс. Рада познакомиться с вами, мисс Романофф.

— Виктория. То есть я хотела сказать, Виктория Романова. Взаимно, — ответила Вика, распахивая дверь коттеджа как можно шире. — Я рада, что вы нашли возможность уделить мне время…

Дама, облаченная в длинный черный плащ, с которого стекали капли дождя (июнь в Англии выдался, в отличие от сухого теплого мая, холодным и дождливым), ступила в коридор и, поставив на пол большой — черный же — кейс, произнесла:

— Мисс , я рада, что имею возможность уделить вам время. Однако прошу учесть, что такова просьба ее королевского величества.

Кажется, эта особа, о визите которой Вику предупредил Питер, была настроена против нее, причем весьма серьезно.

— Извините, — поправилась Вика, — конечно, я не так выразилась. Понимаете, английский не мой родной язык…

— Это более чем заметно по причине вашего сильного акцента , мисс! — заявила дама и, быстро сняв плащ, произнесла: — Кому я могу отдать его для просушки?

Вика, подхватив плащ, ответила:

— Думаю, мне. Прислуги у нас нет. Она тут не предусмотрена, Питер хотел нанять, но я решила, что…

Она смолкла, потому что дама перебила ее не терпящим возражения тоном:

— Его королевское высочество принц Джон говорил со мной об этом, и я выразила свое скромное мнение по поводу того, что так поступать крайне неблагоразумно. Крайне , мисс!

Отметив, что гостья именует Питера Джоном, да к тому же его королевским высочеством, а также подивившись ее витиеватой стилистике, не столько торжественной, сколько смешной, Вика сказала:

— Мне это понятно, но Питер и я придерживаемся относительно этого иного мнения. Прошу вас! Хотите чая или, быть может, кофе?

Вероятно, она сделала кошмарную ошибку, предложив гостье кофе, потому что та метнула на нее испепеляющий взор.

— Благодарю вас, бокал минеральной воды. Без газа.

Вика ушла на кухню, а когда вернулась, застала гостью за неудобным столиком — выкладывающей из черного кейса одну за другой стопку книг.

— Сколько же все это весит? — спросила Вика, подавая Матильде Росс-Джонс бокал воды, а та, сухо поблагодарив, ответила:

— Знания, мисс, исчисляются не в килограммах. Это только малая часть того, что вам предстоит узнать и усвоить перед вашей скоропалительной свадьбой!

Она так и сказала — скоропалительной?

Вика крайне пожалела, что Питера нет рядом с ней. За последние три недели, прошедшие с момента объявления об их помолвке и свадьбе, Вика не раз пожалела, что все так произошло.

А произошло много чего.

Нет, она не жалела о том, что приняла предложение Питера, потому что любила его до безумия, как и он любил ее: сомнений в правильности сделанного шага не было.

Но, похоже, она недооценила всю мощь обрушившегося на нее медиаурагана.

Конечно, она предполагала, что об этом напишут в газетах. Естественно, она исходила из того, что журналисты будут преследовать ее. Безусловно, она понимала, что возвращения к прежней жизни не будет.

Но все это казалось ей азбучными истинами в отношении других, но не себя самой. Потому что она была уверена: она сумеет слетать в Питер, чтобы уладить наиболее важные дела. И в конце концов отрегулировать передачу руководства своими фирмами одному из своих доверенных лиц.

Нет, не слетала.

Точнее, слетала, но всего на день, чтобы тайно, в «Гранд Отель Европа», в роскошном, но таком безликом номере встретиться с родителями, доставленными туда окружными путями, так, чтобы за ними не могли увязаться журналисты.

Родители, естественно , были важнее пяти фирм, но и фирмы, в конце концов, были ее детищем! Однако распоряжения ей пришлось отдавать по ватсапу, причем с большим скандалом, и только под нажимом Питера, удалось добиться того, чтобы ей разрешили использовать для общения не переписку, а видеозвонок.

Подчиненные вели себя профессионально, лишних вопросов не задавали, хотя он, этот вопрос, постоянно витал в воздухе. А вот отец, уже много лет прикованный к инвалидному креслу, бывший военный, последовательный приверженец коммунистических взглядов, сказал как отрубил:

— Ну ты даешь, за принца выскочить решила! А почему не сразу за американского миллионера?

Информировать отца о том, что такая возможность у нее, не исключено, тоже имелась , Вика не стала. Наверное, тогда он еще больше расстроился бы.

Мама, которая последние десять лет сначала тактично, а потом все настойчивее интересовалась тем, когда же дочка выйдет замуж, была, что очень странно, тоже подавлена и, кажется, не особо рада подобному раскладу.

— А как же твой бизнес? Вы же в Питере жить не будете, значит, в Лондон переберешься?

Вика подтвердила, что жить в Питере не будут: то, что ей придется отказаться от бизнеса, она уже поняла, хотя окончательно с этим еще и не смирилась.

Однако это был ее выбор, и этот выбор она сделала сама.

— И ради замужества ты от фирм отказываешься? — заметила скорбно мама, и Вика едва удержалась от того, чтобы не напомнить ей о том, что она до этого усиленно выпихивала дочь замуж, а теперь пытается, наоборот, активно убедить в прелестях бизнеса.

— У меня будет теперь не фирмы, а «фирма» , — произнесла она. — Вы что, совсем за меня не рады?

Мама тотчас затараторила, что, конечно же, очень рада . И что не может поверить в то, что ее дочка выйдет замуж за настоящего английского герцога.

— Принца, мама, — поправила ее мягко Вика. — Не герцога, а принца…

Господи, неужели она становится такой, как Ирина?

— И что, принцессой будешь? — ехидно осведомился отец. Вика поняла: за подобным тоном скрывались растерянность и незнание того, как им следует себя вести в подобной ситуации.

Тем более что Вика была их единственной дочерью, и они узнали, что она навсегда переезжает в другую страну.