Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

Тут первый блинчик и проскочил от страху.

— Что такое? — пискнула мышка. — Что это падает?

Усмехнулся дуб: какая глупая мышка попалась! Шевельнул ветвями и шепнул:

— Небо!

Тут от страху и второй блинчик проскочил, а сама мышка бросилась бежать со всех ног.

— Эй, девушка! — крикнула ей крыска. — Куда бежишь?

— Ой, крыска-сестрица! Небо падает! Понимаешь? Падает небо! Такой здоровенный кусок на меня упал! Бежим!

Напугалась крыска, дунула за мышкой следом. Бежит и думает:

«Уж если небо кусками падает — куда от него убежишь?»

— Эй, грызуны! Куда бежите? — крикнул им заяц.

— Незнамо куда, — ответила крыска, — где небо не падает.

— А чего оно здесь, падает, что ли?

— А ты чего, сам, что ли, не видишь?

Глянул заяц на небо — ого! О-го-го! Падает! Прямо на зайца! И пустился заяц бежать!

Так бежали мышка, крыска и заяц и всем рассказывали, что небо падает. И скоро уже бежали за ними и волк и лиса.

Бегали они, бегали, опять к старому дубу прибежали.

Стоят под дубом, кричат:

— Небо! Дорогое наше небо! Не падай! Умоляем!

— Вы чего это раскричались? — строго спросил их старый дуб.

— Да как же, дяденька, не кричать да не плакать, ведь небо падает.

— Ах вы, чудаки-чудаки, — сказал дуб. — Это вы падёте, и я упаду, а небо будет стоять вечно.

Тряхнул дуб ветвями — посыпались жёлуди. Кому по лбу жёлудь попал, кому — по загривку.

Кинулись звери кто куда — врассыпную. И тут уж, конечно, у мышки и третий блинчик проскочил.

Полыновцы часто рассказывали сказки своим детям. Но самое удивительное, что и сказки рассказывали и так просто между собой они говорили на особом, на полынном языке. Казалось, что слова и сами звуки их голоса пронизаны степным ветром, пропитаны полынью.

Давно-давно, в древние времена, пришли сюда люди с Севера, со скалистых морозных гор. Они остановились посреди бескрайней степи — поразила их степь, залитая солнцем, обрадовал запах полыни.

Они остались жить в степи, и у дороги родилась деревня — Полыновка.

А вокруг были русские деревни, русские города. Земля русская приютила полыновцев, стала для них родной землёй.

Вот так и получилось, что рядом с русским народом жил другой народ — полыновцы. По-настоящему народ этот назывался — мокша, а земля вокруг — Мордовия.

Вот уж кому было трудновато, так это Татьяне Дмитриевне. Она-то была русская и учила полыновцев грамоте и письму на русском языке, потому что на полыновском в те далёкие времена не было книг.

Вот, к примеру, на уроке Татьяна Дмитриевна спрашивает ученика:

— Где твоя тетрадка?

А он отвечает:

— Кати коса…

«Какая коса? — думает Татьяна Дмитриевна. — Куда её катить? Нет уж, не буду я катить свою косу».

А коса у ней была — большая, красивая коса, которую она иногда укладывала вокруг головы, а иногда выпускала на плечи.

— Где же твоя тетрадка? Куда ты её девал?

— Кати коза…

Этого ещё не хватало — козу катить!

А на полынном языке «кати коса» означает — «не знаю где», а «кати коза» — «не знаю куда».

Много ещё было странных и красивых слов у полыновцев, и Лёля все эти слова понимала. Она с детства говорила сразу на двух языках.

И было удивительное слово — «ломань».

На полыновском языке это слово означало — «человек».

И Лёля думала: почему же человек — «ломань», ведь люди не ломаются, они так крепко и гордо ходят по дороге?

Однажды она увидела старую бабушку. Совсем сгорбилась бабушка, еле шла по дороге, опираясь на клюку.

— Бабушка, бабушка, — подбежала к ней Лёля. — А ты — ломань?

— Ломань, доченька, ломань. Я ещё человек.

Лёля смотрела ей вслед и долго думала и поняла, что жизнь может и вправду ломать человека, и главное, чтоб не сломала.

Так в Лёлиной голове сливались два языка — русский и полыновский, они помогали друг другу. Иногда Лёля чего-то не понимала на русском, зато понимала на полыновском.

Но мы дальше всё будем рассказывать на русском.

А то ещё, чего доброго, нам скажут: «кати коза», а мы схватим какую-нибудь козу да и покатим её не знаю куда.

— Ну вот и приехали, — сказал однажды дед Игнат, входя в комнату.

Своими крепкими заскорузлыми пальцами он держал за ухо какого-то чернявого мальчонку. Более чумазого мальчонки Лёля пока в своей жизни не встречала. А ещё он был — кудрявый!

— Цыганёнок! — сказала Татьяна Дмитриевна. — Отпусти его, Игнат.

Дед отпустил, и в тот же миг цыганёнок прыгнул к окну и вылетел бы на улицу, если б дед не успел ухватить его за ухо.

— Откуда ты? — спросила Татьяна Дмитриевна. — Как тебя звать?

— Ква-ква! — ответил цыганёнок. — Ква-ква-ква!

И тут он вытащил из-за пазухи лягушку. Лягушка прыгнула — Татьяна Дмитриевна вскрикнула, а кудрявый снова прыгнул к окну, и лягушка за ним.

Но дед Игнат снова поймал и мальчишку и лягушку. Лягушку отпустил за окно, а мальчика оставил в школе.

Кудрявый наконец понял, что выпрыгнуть за окно ему не дадут.

— Отпусти ухо, дед, — сказал он. — Не буду прыгать.

Дед Игнат отпустил ухо, и кучерявый протянул руку Лёлиной маме и сказал:

— Мишка.

— Откуда ты? — спросила Татьяна Дмитриевна. — Откуда ты взялся?

— С войны, — ответил Мишка. — Я — бродячий солдат.

В тот же день повели Мишку в баню.

— Не хочу мыться! — кричал бродячий солдатик. — Не хочу париться!

Но его отмыли, дали штаны и новую рубашку.

Спать Мишку уложили в сторожке, у деда Игната.

И как только настала ночь и дед Игнат захрапел — Мишка тут же и убежал.

Но и дед Игнат храпел нарочно. Он решил поглядеть, куда бежит бродячий солдатик. А Мишка добежал до ближайшего стога, закопался в него и заснул.

— Пускай себе спит, — решил дед Игнат, вернулся в сторожку, залез на печку и захрапел уже по-настоящему.

С тех пор и жил цыганёнок Мишка в деревне Полыновке, а спал где хотел — то в сторожке, то в стогу сена.

Откуда он здесь взялся — никто никогда не узнал. Наверно, потерялся, отстал от родных цыган, бродящих по полынной степи.

— А ну-ка пойди сюда, — сказал Мишка Лёле, когда увидел её, и он поманил девочку пальцем.

— Не пойду, — сказала Лёля.

— Иди-ка сюда, иди.

— Не пойду, у тебя там — жаба!

— Где?

— Да вон там.

— Тут, что ли? — спросил Мишка и сунул руку за пазуху. — Да нету здесь ничего. Иди, не бойся.

Но Лёля не пошла к Мишке. Пускай не думает, что она дура. Она ясно видела, что за пазухой у него кто-то шевелится.

— Ну ладно, — сказал Мишка. — Это не жаба, а простая лягушка. Смотри, я её отпущу.

Мишка вытащил из-за пазухи лягушку и бросил её в лужу.

— Иди теперь ко мне, не бойся.

И Лёля подошла к Мишке. А у него за пазухой была вторая лягушка. И он вытащил её и сунул Лёле прямо в нос.