Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

— Так-так, — согласно закивал Бордж, немного удивившись. — А как вы догадались?

— Мы просто знаем, что такое гербарий, — с лёгким раздражением пояснил Кацман. — Итак, засушиваете, а потом что ж? Неужто складываете в вёдра?

— Зачем же? — удивился островитянин. — В банки! Это чтоб ведро набрать, сколько ж надо насушить? Мы вначале в банки и потом уж по вкусу добавляем.

— Ха! — засмеялся Кацман. — Ну вот, теперь всё ясно. Они засушивают укроп и зверобой, складывают в банки и потом по вкусу добавляют. Вот он, ихний гербарий!

— Так-так! — поддакивал мордж. — Петрушку, пустырник, ромашку.

— Ха! — смеялся лоцман. — А в вёдра-то чего кладёте? Грибы, что ли, солите?

— Так-так! — поддакивал морбрдж. — Гербы.

— Грибы, — подправил лоцман. — Кэп! У них — грибарий! Как называются грибы-то ваши? Сыроежки? Свинушки? Опёнки?

— Да нет, — отвечал морджовитянин. — Герб

Синегории,

Татароманджурии,

Фанаберии,

Сарайстана,

Демонкратии,

Страстотерпии,

Охреновании.

— И это все в ведра.

— Ну конечно, в вёдра удобнее.

— А гербы откуда берёте?

— Да они растут тут повсюду, прям под кустами, а больше на пеньках.

— Давайте высадимся, кэп, — предложил Кацман. — Наберём гербов, насолим.

— Да стоит ли? Не будем попусту шлюпку марать. Если б это были хорошие грибы, вроде шампиньонов, с которыми мы встречались, а слишком много гербов нам не надо. Эй, любезный, ты кинь нам сюда на судно пару-тройку гербов.

— Пожалуйста, сколь хошь накидаю, — ответил бордж и накидал нам с берега пару вёдер гербов. Всё больше Казахстана.

Солить мы их не стали, а просто нанизали на суровые нитки и развесили между мачтами сушить.

Они долго болтались под солёным морским солнцем, хорошо провялились, и мы любили, бывало, выпить портеру и закусить вяленым гербом.

Опускаю несколько строк, в которых Борис Викторович называет ряд своих изданий, да не помнит дат. — Ю. К.

«Суер-Выер» — заветная книга Юрия Коваля. Он писал ее всю жизнь, начав еще в студенческие годы. Стоит ли удивляться, что это произведение впитало в себя дух сменявших друг друга противоречивых десятилетий: 60-х, 70-х и 90-х. «Я думаю, что написал вещь, равную по рангу и Рабле, и Сервантесу, и Свифту. Но могу и ошибаться же!» — скромно говорил Коваль. Несмотря на внешнюю несерьезность «Суер-Выер» — книга сложная, стильная, а местами — пророческая. В общем, настоящая искренняя книга, написанная настоящим писателем.

«Суер-Выер» был целиком опубликован лишь после смерти писателя — до этого фрагменты выходили в журналах «Огонёк», «Столица», «Русская Виза», «Уральский следопыт», а в конце 1995 — журнальный вариант в «Знамени». В 1996 за это произведение Юрию Ковалю была посмертно присуждена премия «Странник» Международного конгресса писателей-фантастов. Впоследствии было создано несколько аудиоверсий романа, по нему был также поставлен одноимённый спектакль в Театре «Эрмитаж» (2004). Запланированы также съёмки по роману художественного фильма-мюзикла, изобразительный ряд которого будет выдержан в эстетике советской книжной иллюстрации.

В подавляющем большинстве случаев читатели и критики называют «Суер-Выер» романом. В 1996 году, когда Юрию Ковалю была присуждена (посмертно) премия «Странник» Международного конгресса писателей-фантастов, «Суер-Выер» выступал в категории «средняя форма (повесть)», поскольку жюри ориентировалось на опубликованный журнальный вариант. Сам автор при жизни определил жанр этого произведения как «пергамент».

Падение культуры пристального чтения в конце XX века принудило автора не только к сдваиванию и к страиванию, но даже, как видим, и к сошестерению некоторых глав.

Кстати, открытие острова Валерьян Борисычей мы посвятили славному русскому энтомологу и источниковеду Овчинникову Ивану.

Этот остров посвящается моему великому другу Владимиру Лемпорту.

Главу, посвященную Лёше Мезинову, я посвящаю Розе Харитоновой.

Это не опечатка, так в пергаменте. Кстати, именно этот остров посвящается Игорю Яковлевичу Соколову, который это дело понимает.

Этот трап и всё движение наверх посвящается моему любимому другу Юлию Киму.

Остров и благородный разум нашего капитана посвящён Якову Акиму.

Тут необходимо заметить, что с прозой происходят явления, которые можно сравнить с тектоническими. Короче, произошло известное прозотрясение, которое и привело к полному исчезновению этой главы, кроме первой фразы. Пласт прозы рухнул, сжатый и т. д.

Так в пергаменте.

Глава « Остров Гербарий » сильно пострадала в результате наводнения в Питере в 1983 году, хотя и находилась в это время в Москве.

Ввиду особой ценности каждого слова «Пергамента» редакция, используя последние достижения науки и техники, а также благодаря героизму своих сотрудников, сумела восстановить не только главу «Остров Гербарий», размытую в Москве питерским наводнением, но и главу «Ненависть», пострадавшую при прозотрясении. Полный текст глав см. в «Приложении». ( Примеч. ред.)

Великому другу, названому брату Виктору Белову посвящается.

Юрию Визбору — другу души моей, которого всегда угнетала судьба сына и веселила бодрость отца.

Николаю Силису, моему великому другу.

По-морскому вообще-то не « верёвка », а « конец », но многие сухопутные название главы могут не так понять.

Такие глаголы указаны в пергаменте.

Именно так в пергаменте: « гулбина » и др.

Первому редактору этой книги Ольге Борисовне посвящается.