Маша Трауб - Бедабеда [litres]

После неслучившегося таинства крещения баба Нюся долго не могла успокоиться. То тяжело вздыхала, то хваталась за сердце, то принималась причитать над Настей, дескать как же теперь девочка жить будет? Бабе Нюсе, как любому человеку, требовалось найти виноватого. Ну и этим человеком оказалась я. Наша нянечка рассуждала так, как рассуждали все женщины – что взять с мужика? Конечно, во всем женщина виновата! Да и что я за мать такая, раз собственными руками лишила дочери защиты высших сил? Баба Нюся всем соседкам доложила, как я умело притворялась, как разрешала святой водой окроплять и ребенка, и даже квартиру. И как она на меня рассчитывала и жестоко обманулась. Я же оказалась этой… агностичкой! Баба Нюся, видимо, запомнила, как я объясняла ей, кто такие агностики, и придумала женский род. Но произносила так, что «проститутка» показалась бы ласковым прозвищем. Причем всегда переходила на шепот. Соседки и церковные товарки ахали, закрывали ладонями рты и начинали часто креститься.

Баба Нюся после долгих обсуждений придумала целую историю, нашла главного злодея и наконец поняла собственную миссию в нашей семье: оберегать Настю от меня, то есть родной матери. И вместе с Настей назначила страдальцем Илью, который попал под мое пагубное влияние. И его тоже необходимо было спасать как можно скорее. Соседки, которые, естественно, только ждали случая, чтобы сплетня обросла подробностями и получила сюжетное развитие, докладывали мне, что именно баба Нюся говорит про меня, что про Настю, а что про моего мужа. И удивлялись, как я еще не выгнала няньку – это же за спиной такие гадости разносить!

Неожиданно нянечка обрела союзника в лице моей свекрови, которая приехала в воскресенье проведать сына и внучку. Баба Нюся заглянула как бы случайно, под предлогом погладить Насте пеленки, чтобы не пересохли – я ж, как известно, к утюгу близко не подхожу, не то что с двух сторон пеленку прогладить, – и встретилась с Ирэной Михайловной. Когда свекровь наносила визит, я старалась сбежать из дома под любым надуманным предлогом. Ирэна Михайловна любезно предложила бабе Нюсе чай, и та согласилась. Но когда из спальни вышел Илья, баба Нюся кинулась жарить для него сырники, чем сразу покорила сердце Ирэны Михайловны. Попробовав один сырник, свекровь оценила качество продукта.

– Да, жаль, что Мила такие сырники не умеет жарить, – осторожно прощупала почву Ирэна Михайловна, и баба Нюся тут же воспряла духом. Она сообщила, что любит Илюшу как родного сына, что сердце за него болит, и если она не покормит и рубашку не погладит, то мужик, считай, голодный и грязный ходить будет.

– Ваша правда, – согласилась Ирэна Михайловна, попросив себе еще один сырник. – Не всем женщинам дано вести дом, вкусно готовить и ухаживать за мужем как положено.

– Такой у вас прекрасный сын. Обходительный, вежливый. И красивый! Ну дурашливый, так все мужчины такие! А вот сейчас вижу – глаза-то ваши и лоб! – воскликнула баба Нюся.

Ирэна Михайловна расплылась в улыбке – ну какой матери не будет приятно слышать комплименты в адрес сына, пусть и взрослого. Тем более что Ирэна Михайловна действительно считала, что родила удивительного, просто писаного красавца.

– Очень на вас похож, просто вылитый, – горячо заверила баба Нюся и попала в самое уязвимое место в душе моей свекрови. Та считала, что сын красотой пошел в нее, впрочем, как и всеми остальными достоинствами. А я всегда смеялась и говорила, что Илья, к счастью, совсем не похож на свою мать. Ну, ничего общего ни в характере, ни во внешности. Настя тоже пошла в мою породу, а не в отцовскую, не считая тугих мышц, что я тоже подчеркивала не без удовольствия и сарказма. Свекровь тут же находилась с ответом – девочке позволено быть глупой и не такой уж красивой. А вот если бы я родила сына, то он бы взял все лучшие качества своего отца.

– Что вырастет из этого ребенка? Если уже сейчас она лишена матери? Вот где она ходит? – завела любимую пластинку Ирэна Михайловна. – Ну какая такая необходимость бежать на работу, едва родив? И ведь даже грудью Настю не кормила. Молока у нее было мало. Да если бы постаралась, было бы молоко! Так ей же лень, зачем? Я уверена, что она не о дочери думала, а грудь хотела сохранить!

– Вот и я про то же! – Баба Нюся чуть ли не целовать ринулась мою свекровь, хотя ведь прекрасно знала и про молоко, и про мучительные сцеживания. – Еще сырничек? Ну какая вы мудрая женщина! Ну что б вас Мила не слушала, как раньше невестки свекровей во всем слушались и подчинялись?

Ирэна Михайловна согласилась с тем, что она мудра, и позволила положить себе на тарелку еще один сырник.

– Ну вот что он в ней нашел? – воскликнула баба Нюся. – Есть же достойные молодые женщины. Да, ребенок, я все понимаю. Но Илья же никогда не бросит ребенка! Так и ему счастье нужно! Женщину приличную, скромную, хозяйственную. Чтобы место свое знала и долг несла. Чтобы на первом месте у нее муж, ребенок, дом были, а не работа – усвистела с утра и вернулась вечером.

– Ой, баба Нюся, как вы правы. Ваши слова да богу бы в уши, – согласилась Ирэна Михайловна. – Я уж и сама об этом задумывалась, как бы Илью свести с приличной девушкой. Если будет любить его, то полюбит и его ребенка. Так ведь? Так что лично я не вижу никаких моральных проблем с разводом. Мила самодостаточная, активная, даже чересчур активная женщина, она не будет заламывать руки и страдать. Да и вы правы – Илюша очень порядочный человек, и Настя ни в чем не будет нуждаться или страдать от отсутствия отцовской любви.

– Ох, как же я вас раньше не встретила! – Баба Нюся чуть не плакала от счастья. – Есть у меня на примете девушка, которая вам понравится. Хозяйственная, рот, когда надо, закрывать умеет, не жена будет, а сокровище. Дочь нашей соседки. Да, не так чтобы красавица, но и хорошо ведь. Гулять не начнет, на мужа молиться станет. Вас уважать, как должно. Слова поперек не скажет. Да и чистая, вы же понимаете, о чем я говорю, а где сейчас такую сыскать? Днем с огнем не найдешь! Это ж поколение распущенное. А тут Илюша ваш уверен будет.

– Да уж, интересный вариант, – оживилась Ирэна Михайловна. – А что, совсем не красавица?

– Ну если намажется, намулюется, так и красавица. А она воцерковленная. Коса ниже попы, ни грамма косметики, скромная. Все посты держит, все службы стоит. Это уж я свидетельница.

Тут Ирэна Михайловна переменилась лицом и отставила тарелку с недоеденным сырником.

– Что такое? Подгорел? Не пропекся? – ахнула баба Нюся.

– Баба Нюся, а разве Мила вам не сказала, что Илюша еврей?

– Может, и говорила, так я думала, специально наговаривает… – Баба Нюся схватилась за сердце. – Так вы, получается, тоже?

– Именно. Отец Илюши русский. Илья – галахический еврей, по матери.