Андрей Столяров - Личная терапия
- Название:Личная терапия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:День и ночь, № 5-6
- Год:2004
- Город:Красноярск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Столяров - Личная терапия краткое содержание
Личная терапия - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Самое же неприятное в этой ситуации то, что Выдра необычайно крепко дружит с Мурьяном. Это, впрочем, не удивительно; у них много общего. Они оба до крайности поражены мучительной болезнью тщеславия. Только у Мурьяна она проявляется в мелких гадостях, которые он производит, чтобы привлечь к своей персоне внимание, а у Выдры – в неутолимой жажде видеть свою фамилию напечатанной. И хотя говорят, что одноименные полюса отталкиваются – люди, в чем-то подобные, обычно друг друга не любят, – в данном случае это правило не работает. Выдра с Мурьяном неразлучны уже много лет, и на всех мероприятиях института появляются вместе.
Любопытно выглядит эта парочка со стороны. У Выдры нет вкуса, и одевается она, по-моему, просто ужасно. То нацепит черное платье в крупный желтый горошек – такие в советские времена называли «мамино выходное», то вдруг облачится в «бананы», которые с нее чуть ли не сваливаются, а то явится в блузке с оборочками, в пышной вздернутой юбке. Ни дать ни взять – Мальвина из соответствующего произведения. Однако для Мальвины надо иметь и внешность Мальвины, а Выдра – высока, неуклюжа, костлява, с выпирающими из лица деталями черепа. Это еще не акромегалия, то есть болезненное разрастание костной ткани, но уже какой-то весьма существенный намек на нее. Рядом с ней Мурьян, имеющий внешность салонного шаркуна, просто теряется. Хотя, на мой взгляд, они очень естественно дополняют друг друга. Хищница, ныряющая в мутных волнах таблоидной прессы, зубы, как у акулы – назад, взгляд – голодный, и притворно застенчивый, вежливый гномик, потирающий ручки при виде чужих неприятностей. Одна – просто пожирающая добычу живьем, другой – загоняющий эту добычу уколами пакостей. Кстати говоря, Выдра не замужем. Кто рискнет взять женщину, у которой вместо крови – серная кислота? Мурьян же, напротив, давно женат, и хотя жену его за тридцать лет пребывания в институте никто не видел, я почему-то подозреваю, что это очень суровая, властная, непреклонная женщина, скорее всего, мужеподобная, которая крепко держит его в руках, может быть, даже иногда поколачивает. Во всяком случае, это многое объясняло бы.
Одно время насчет Мурьяна и Выдры шептались. Именно потому, что они уже несколько лет держатся вместе. Однако поскольку на Выдру не претендует, кажется, ни один мужчина из нашего института, а на Мурьяна – ни одна женщина, вероятно, чувствуя в нем внутреннюю, совсем не мужскую дряблость, то разговоры эти прекратились достаточно быстро.
В общем, присутствие Выдры на конференции меня как-то не радует. В суете подготовки, в мороке последних дней я о ней и в самом деле забыл. В конце концов, не могу же я помнить всего. И вот теперь, видя ее – явившуюся, конечно, в числе самых первых, в полосатом мужском костюме, который ей удивительно не идет, нервно оглядывающуюся, как будто высматривающую очередную жертву, я почему-то чувствую вместо сердца колышущуюся бесплотную пустоту, что-то такое распавшееся, из зыбких теней, и начинаю думать, что ничем хорошим это не кончится.
Впрочем, невеселые мысли мои перебивает Клепсидра. Она хватает меня за локоть – внезапно, как будто материализовавшись из воздуха, поворачивает к себе, оглядывает с ног до головы, как больного, и возбужденным шепотом сообщает, что мне необходимо дать интервью телевидению.
Я угадываю в этом руководящую длань Ромлеева. В чем ему не откажешь, так это в умении привлечь внимание прессы. Трудно сказать, каким образом Ромлеев это дело поставил, но на каждом мероприятии в институте обязательно присутствует несколько журналистов. Тут и радио, сразу же делающее короткие репортажи для новостей, и корреспонденты двух-трех газет, наиболее читаемых в городе, и даже выпученный линзами монитор – хотя кто-кто, а телевизионщики терпеть не могут «говорящие головы». Причем, тут Ромлеев установил в этом смысле поистине армейскую дисциплину: интервью дают лишь те из сотрудников, кого он сам назначает; все остальные – это уж как получится, да и то, если пресса сама не спрашивает, то – лучше не надо.
Понятно, почему он относится к прессе с таким вниманием. Ромлеев хочет, чтобы об институте в городе было вполне определенное мнение. Потом это мнение, вероятно, доводится до определенных административных инстанций, и последовательно конвертируется в дотации, льготы, стипендии и другие материальные выгоды. Как это делается конкретно, я, разумеется, не представляю, но то, что такая конвертация происходит, очевидно даже последнему лаборанту, результаты ее, что называется, «на лице», и потому, несмотря на некоторое недовольство «авторитарными методами руководства», нравящимся, естественно, далеко не всем, большинство сотрудников подчиняется этим не писанным правилам. Ведь понятно, что тут не блажь, а для общей пользы.
И, кстати, то, что для сегодняшнего интервью он выбрал меня, тоже о чем-то свидетельствует. У Ромлеева просто поразительное чутье на перспективные разработки. Он буквально каким-то десятым чувством догадывается. что выйдет из того или иного исследования, что сегодня необходимо продвинуть, а что временно придержать, практически никогда в этом не ошибается, и мне приятно, что в данном случае он так очевидно ставит на нашу группу. Значит, по крайней мере в ближайшее время, ситуация нам будет благоприятствовать. Это – хороший признак, и он меня несколько воодушевляет.
Под руководством Клепсидры я перехожу к монитору, за которым сразу же вспыхивают два ярких рефлектора, и послушно выполняю все требования телевизионщиков: делаю шаг назад, поворачиваюсь чуть-чуть иначе, приподнимаю голову, помогаю технику просунуть под пиджаком черный проводок микрофона. Затем говорю несколько вводных слов, чтобы проверили запись, и по просьбе волосатого оператора смещаюсь к горке с цветами. Ему кажется, что так картинка будет живее. Пожалуйста, я не против. Меня немного смущает лишь то, что неподалеку от монитора начинает крутится Мурьян. Он – чуть ли не единственный в институте, кто пренебрегает негласными распоряжениями Ромлеева, Тщеславие в нем пересиливает в нем все остальные чувства. И уже давно замечено, что стоит появиться на мероприятии какому-либо корреспонденту (кстати, он их всех, по-видимому, знает в лицо; наверное, специально запоминает, ведет список), как Мурьян сразу же возникает неизвестно откуда и начинает, как бы случайно, прохаживаться в поле зрения. Обязательно здоровается с корреспондентом, о чем-нибудь заботливо спрашивает, иногда даже отваживается вступить в беседу. Ждет – а вдруг его тоже попросят на пару слов.
И, надо сказать, что такая тактика нередко приносит успех. Журналистам ведь все равно: они совершенно не разбираются кто есть кто в нашей области. Журналисты придерживаются, по-моему, очень простого правила: если лицо человека чуть-чуть знакомо, его можно интервьюировать. Поэтому Мурьян довольно часто появляется на экране. Гораздо чаще, чем другие сотрудники института. Видимо, это приносит ему некоторое удовлетворение. Однако сегодня все его титанические усилия оказываются напрасными. Сегодня телевизионщики Мурьяна упорно не замечают. Они вообще нынче какие-то хмурые, заторможенные, точно не выспавшиеся, отгороженные ото всего своими непонятными заморочками. Техник дергает провода и недовольно бурчит что-то в сторону, оператор морщится, словно у него болят сразу все зубы, а ведущая, симпатичная девушка с тщательно постриженной челкой, кусает губы и подгоняет выстрелами из-под ресниц то первого, то второго.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: