Андрей Столяров - Личная терапия

Авенир со мной категорически не согласен. Он считает, что наработанный нами материал содержателен уже сам по себе. И если его изложить – ясно, последовательно, этап за этапом, то необходимая смысловая целостность как раз и будет достигнута.

– Нечего тут мудрить, – говорит он. – Книга нужна – вот так. Надо сделать ее как можно быстрее. В конце концов, не детектив пишем…

Некоторое время мы препираемся по этому поводу. Авенир горячится, и очередная авторучка в его руках не выдерживает. Раздается негромких треск, как будто переломилась щепка, и на лист писчей бумаги просыпается множество мелких деталей. Авенир взирает на них с некоторым недоумением. Он никак не может привыкнуть к непрочности материального мира. А пока он печально вздыхает о бренности всего сущего, и пока ищет новую авторучку, которую ему приходится выдать из моего запаса, Никита пользуется возникшей паузой и решительно берет руководство заседанием на себя. Он прямо заявляет нам, что книга – книгой, книга – это отлично, книга, разумеется, остается главным стратегическим направлением, мы безусловно будет держать его в поле зрения, однако ситуация за последние дни несколько изменилась, и, прежде чем заниматься книгой, надо бы быстро сделать другую работу. Ведь, кроме стратегии, существует еще и тактика, и не считаться с конкретными предложениями мы не имеем права. В общем, требуется, во-первых, незамедлительно оформить проект по «двойкам» – то есть по совместимым парам людей, которые создают в процессе работы единую интеллектуальную сущность, и, во-вторых, также без проволочек, оформить давнюю нашу идею по «индикативному управлению» – в этом случае представив ее как прикладное развитие проекта «двоек».

Предупреждая возражения Авенира, он поднимает руки.

– Это я могу быстро продать, – говорить он.

Данный аргумент является для нас решающим. Никита – менеджер группы, и ему виднее, как распоряжаться имеющимися материалами. Если он утверждает, что какую-то часть работы может продать, значит все откладывается и делается именно эта часть.

Возражений у нас поэтому нет. Авенир только интересуется, когда мы должны сдать оба проекта.

– Примерно через месяц, – отвечает Никита.

Авенир кивает и говорит, что месяц – это вполне приемлемо.

Мы тут же, не сходя с места, распределяем работу. Я беру на себя «двойки», поскольку этот материал мне несколько ближе, а Авенир, которому все равно, индикативное управление» и последующую стыковку обоих проектов. Дней через десять мы с ним обменяемся черновиками, и каждый допишет в первоначальный текст то, что считает необходимым. А потом Никита придаст документам нужную форму. Переведет с русского на канцелярский, как он выражается в подобных случаях. Это, кстати, не такая уж и простая задача. Некоторый опыт в этой области у нас уже есть, и мы понимаем, что большинство аналитиков, конкурирующих между собой на рынке идей, проигрывают в основном потому, что не в состоянии изложить их на языке заказчика. Заказчик ведь не обязан знать, что такое «амбивалентность». И почему «свертывание по экстремальным осям компактифицирует социокультурную парадигму». Он хочет понимать суть вопроса. И чтобы суть эта была оформлена так, как это принято в его сфере деятельности. Нам исключительно повезло, что Никита это умеет.

– Значит, договорились?

Пользуясь случаем, я спрашиваю, как наше финансовое положение. Честно говоря, я предпочел бы не задавать этот вопрос. Чем меньше знаешь по этому поводу, тем как-то спокойнее. Занимаешься своими делами и ни о чем не думаешь. Однако деньги, которые я вчера получил от Мариты Сергеевны, у меня – последние, я просто должен понять, на какое время их придется растягивать. Зарплату в институте можно во внимание не принимать.

Авенира этот вопрос тоже интересует. Он сжимает мою единственную авторучку и всем телом поворачивается к Никите.

– Ах, да… Финансовое положение, – говорит Никита. Выдерживает драматическое молчание, и лицо его становится озабоченным. А потом вдруг жестом фокусника достает из кармана два узких конверта. Протягивает один из них – мне, а другой – Авениру.

– Это – за «индикативное управление». А это – за проект «двоек»…

Мы с Авениром тупо принимаем конверты. И неожиданно, точно ударенные мешком, начинаем смеяться. Авенир даже выпускает из рук авторучку. А, глядя на нас, начинает хохотать и сам Никита.

Смеемся мы так, наверное, секунд сорок.

Это вовсе не из-за денег.

Просто нам необходима разрядка.

А еще через пятнадцать минут все безнадежно рушится. Я иду по коридору, залитому сиянием дневных ламп, тянущихся по потолку. Настроение у меня после разговора с группе вполне приличное, я уже «подключился» и прикидываю на ходу, как лучше выстроить этот самый заказанный нам проект «двоек». Прежде всего, конечно, его необходимо как-то назвать. Правильно подобранное название обеспечивает проекту половину успеха. Ведь заказчику в первую очередь требуется красивый слоган, ему нужен ярлык, который, в свою очередь, можно будет представить вышестоящим инстанциям. И ярлык, конечно, такой, чтобы прошибал сразу. А с другой стороны – чтобы ни в коем случае не отдавал эстрадной саморекламой. Выступать в «жанре шансона» тоже не стоит. И вот пока я иду по довольно длинному институтскому коридору, пронизывающему все здание, я прикидываю, что может подойти в данном случае. Видимо, что-то вроде «Новый тип деятельности: бинарная коммуникативность», или «Новый ресурс: структурирование межличностного общения», или в крайнем случае – «Проблема результативности: экстремальное групповое сознание». Важно, чтобы название подчеркивало новизну предлагаемого проекта и вместе с тем указывало на некие, до сих пор не использованные возможности. Тогда заказчику по крайней мере будет понятно – на что именно он дает деньги.

Я так увлекаюсь комбинированием различных эффектных терминов, что даже не сразу замечаю Мурьяна, стоящего в холле третьего этажа. А когда замечаю, приблизившись уже чуть не вплотную, сердце у меня на куда-то проваливается, а потом начинает биться, как будто его дергают в разные стороны. Я чувствую, что сейчас что-то произойдет.

Хуже всего, что Мурьян не один. Рядом с ним – Егор Пеленков, и вид у него такой, как будто он только и ищет повод, чтобы исчезнуть. Далее имеет место Гриша Балей – тоже странно, поскольку Гриша Балей, как известно, Мурьяна не переносит. Оба они рассматривают какие-то трепещущие листочки. А между Егором и Гришей, похожим в эту минуту на вспугнутого попугая, тоже размахивая листочком, который порхает, как бабочка, непрерывно хватая то одного, то другого за локоть и тем самым не позволяя уйти, подпрыгивает от возбуждения Сашка Барашкин.