Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Знаете, это даже жутковато, — говорит Винсент. — Там внизу никто меня не знает. За каждым из этих окон… сколько? Десять человек. И в каждом здании тысячи и тысячи людей, и еще тысячи на улицах, миллионы людей в городе, и никто из них, ни один, не знает о моем существовании.

Бонни смотрит из-за его плеча на город — город не знает Винсента. Какой же он нарцисс! Тем не менее Бонни тронута. Он так остро переживает свое одиночество, что она едва удерживается от восклицания: «И меня никто не знает!» Но это было бы неправдой. Где-то там ее приятельницы, знакомые, бывшие коллеги, соседи, хозяева квартир, врачи, продавцы из бакалеи, где она покупает кофе.

— У меня предчувствие. Маленькая метка на моем радаре, — Бонни сознает, что повторяет Мейера, — но у меня такое чувство, что очень скоро много людей узнают, кто вы такой.

— Вы так думаете? — спрашивает Винсент.

— Уверяю вас, — говорит Бонни.

У Бонни нелепейшая мысль: она, как сатана, искушает Христа. Предлагает ему мир. Озирая его… откуда? Библия — не ее конек. И в любом случае это не так. Она не предлагает Винсенту променять душу на власть над миром. Она предлагает ему изменить себя и в результате повлиять на то, что творится там внизу.

Миссис Грейбер пишет на доске большими буквами ТАЛИБАН, затем поворачивается к классу и говорит:

— Так, мальчики и девочки — или пора сказать «мужчины и женщины», — давайте сыграем в игру. Все закройте глаза. Теперь вообразите, что лица всех девочек в классе закрыты черными покрывалами. Вообразите, что принят новый закон. Женщины больше не могут водить машину.

Дэнни думает: они и так не могут. Его бы воля, большинство из них ходило бы в черных мешках для мусора, и в школе стало бы красивее. Хотя, если бы Хлоя надела такой мешок, Дэнни не был бы занят половину уроков мыслями о том, какие будут последствия, если он наклонится вперед и потрогает ее татуировку. Но в этой статье, которую сейчас читала вслух миссис Грейбер, не говорится ли в ней, что афганским девочкам нельзя больше ходить в школу? Он, что ли, прослушал?

В свободный час они с Хлоей не пошли в читальный зал, а улизнули на берег реки и раскурили косяк с первоклассной ямайской травой. Заторчать в школе лучше, чем просто торчать в школе, но совсем не то, чего ты ожидал. Тебе не хочется сожрать все, что есть в кафетерии, и не бесишься, не ржешь, не натыкаешься на шкафчики в гардеробе. Все кажется более интересным, как будто у каждой мысли есть целый выводок мыслишек, а от них рождаются еще другие мысли-малышки.

Дэнни зажмурился и пытается вообразить, что будет, если Талибан овладеет Клермонтом. Так, мама не сможет ездить сама на работу. И Дэнни не будет брать уроки вождения у миссис Лимповски, она же Блямба, чья страшная задница вдавливает тебя в дверь водителя. Миссис Грейбер не будет их сейчас учить.

Дэнни открывает глаза, чтобы прогнать мысленный образ зада Блямбы, и утыкается взглядом в черную дыру очей миссис Грейбер. Линда Грейбер его ненавидит. Она ненавидит всех мальчиков. Лоб у нее блестит от пота. Неудивительно. В классе жара, а на ней водолазка с короткими рукавами, подобные которой она носит последние две недели, с тех пор, как наконец узнала о том, что с Рождества известно каждому ученику. Кто-то завел сайт grabermole.com, где ты мог помещать школьные сплетни и поливать учителей. На начальной странице были фотографии миссис Грейбер крупным планом, с гигантскими коричневыми родинками по всей шее и груди.

Текст под фотографией гласил: «Участвуйте в сегодняшнем конкурсе! Назовите континент, который напоминают эти пятна. (Подсказка: Австралия!)» Никому, по крайней мере из друзей Дэнни, неизвестно, кто завел этот сайт, а потом закрыл его, когда директор пообещал амнистию в обмен на закрытие сайта. Дэнни считал, что сайт был жестокостью. Но в глубине души сидит мыслишка, что так ей и надо.

Гении, создавшие сайт, проходят, наверное, не «Мировые цивилизации», предмет для отсталых, которые не могут осилить углубленный курс американской истории. У Дэнни две причины быть довольным. Первая: мама не знает, что у них есть углубленный курс, и вторая — не знает, что Дэнни его не проходит.

Миссис Грейбер сердито глядит на Дэнни. Думает, это он завел сайт? Он не накоротке с компьютером, жаль. Но он все равно бы этого не сделал. Линда Грейбер не виновата, что у нее родинки, хотя кое в чем другом виновата. Если бы она не была такой вредной, ее родинки не попали бы на главную страницу. Никто не поместил же туда фото зада миссис Лимповски.

Уклоняясь от бичующего взгляда миссис Грейбер, Дэнни снова закрывает глаза.

— Проснитесь, — говорит миссис Грейбер. — Ку-ку. Вы, там. Живые покойники.

У Дэнни сжимается сердце, но потом он понимает, что она обращается ко всему классу. Из «Мировых цивилизаций» совсем пар вышел, когда закончили учебник с описаниями того, какой вклад внесли в цивилизацию разные страны. Дэнни уже не помнит ничего, кроме ирландского картофельного голода и того, что Марко Поло привез лапшу из Китая. Это чревато осложнениями — ведь скоро выпускные. В эти последние недели занятий ребята — то есть те тупые, которые не поняли, что бессмысленно подлизываться к учительнице по «Мировым цивилизациям», — несут статьи из газет о СПИДе, или об Африке, или, вот сегодня, об Афганистане.

Грейбер подплывает к Смитти, самому жалкому в классе.

— Мистер Смит, — говорит она. — Учитывая, что вы не сдали ни одного теста с начала семестра, вы могли бы послушать и кое-что записать в ожидании дополнительных летних занятий. — Она говорит как ведьма в «Волшебнике страны Оз». И отваливает от вулканизированной лепешки, которая секунду назад была Смитом.

— Свет, пожалуйста, — говорит миссис Грейбер.

Кто-то гасит свет, и на стене появляется изображение афганской женщины в черном блестящем балахоне.

Светя себе фонариком, который она из озорства иногда направляет в глаза детям, миссис Грейбер читает вслух. «Среди самых одиозных эдиктов Талибана — закон, требующий, чтобы немусульмане носили опознавательный знак». Еще щелчок, и появляется изображение старого еврея в Германии, с нашитой на пальто желтой звездой. На случай, если какой-то тупица не понял, к чему ведет Линда Грейбер. Половина класса — евреи. Они знают о желтых звездах с рождения. Остальные нагнали их в восьмом классе, когда проходили Анну Франк. И все равно Дэнни становится неловко, как будто дело касается лично его.

Может, не стоило ему курить траву. Есть что-то неприятное в том, как каждая мысль скользко съезжает к другим — в данном случае к воспоминаниям о прошлой ночи.

Среди ночи он встал пописать и нашел на полу ванной журнал «Солдат удачи». Он готов был увидеть и какашку, плавающую в унитазе, или журнал «Пентхаус» со слипшимися страницами. Вот как противны ему признаки присутствия Винсента Нолана. Это что же, нацист сидел здесь, какал и читал журнал? Или сидел, читал и дрочил? Что из двух отвратительнее?