Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Братья и сестры, — говорит Чендлер, — я безмерно счастлив, что сегодня свидетелем всего этого будет ребенок — моя племянница Диниша. Братья и сестры, сколько раз вы думали о том, насколько лучше была бы наша Земля, если бы все мы были свободны и жили в мире и гармонии? Сколько людей умерло за это? Наш брат Мартин Лютер Кинг, наш брат Махатма Ганди. А сколько раз вы жалели, что не знаете, как это сделать, как изменить мир, возвестить царство небесное прямо здесь, на нашей великой зеленой планете?

Царствие нигеров небесное, думает Реймонд. Планета уже полвека как не зеленая. Этот городской, он где был столько времени? И вообще, разве небесам место на телевидении? Вроде американская демократия построена на отделении церкви от государства.

— Сегодня, — говорит Чендлер, — мы познакомимся с людьми, которые бьются за добро на передовой. Эти двое ведут ежедневную борьбу за права мужчин, женщин и детей, которым повезло меньше, чем нам. За тех, у кого нет наших американских свобод, за тех, кто не может, как мы, говорить все, что захочет, и ездить туда, куда захочет.

Какие это американские свободы? Если американцы думают, что они свободны, пусть попробуют нарушить хоть один из антидемократических законов, принятой этой евре-юри-дической системой. Если они считают, что имеют право на собственность, пусть попробуют не платить налоги на эту собственность. Если они думают, что вольны защищать себя в своих собственных домах, пусть попробуют столкнуться лицом к лицу с ФБР и группами силовиков, как пришлось Рэнди Уиверу, Дэвиду Корешу и тем погибшим в Уэйко детям. И вот этот тип, чьих предков доставили сюда на невольничьих кораблях, которыми владели евреи, рассказывает им про американские свободы? О какой это Америке он говорит? О той, в которой белые граждане вроде Реймонда прячутся в сортире, где срет кто ни попадя, а недоноски вроде Чендлера имеют отдельные туалеты, и белый слуга им зады подтирает?

— Сегодня, — говорит Чендлер, — отважный юноша по имени Винсент Нолан покажет нам, что один из способов изменить мир — это сначала изменить свою душу.

Непонятно почему зрители аплодируют. К счастью, недолго.

— Мейера Маслоу вам представлять не нужно. Все вы знаете, что это один из самых уважаемых людей, человек, переживший Холокост, человек, которого лично я очень уважаю…

Холокост — Холопогост. Чего еще было ждать? В интересах этого нигера — поддерживать миф о Холокосте. Чтобы черные и евреи могли обмениваться жалостливыми историями, у одних Холокост, у других работорговля, мне хуже было, нееет, мне хуже было, а потом и ирландцы подключатся со своим мудацким картофельным голодом, а за ними так называемые коренные американцы… И все они получают компенсации за счет налогоплательщиков, еще небось откаты отстегивают налоговой службе.

— Он еще и основатель и директор Всемирной вахты братства, организации, которая занимается правами человека, помогает сделать так, чтобы люди во всем мире были сыты, получали медицинскую помощь и имели свободу всем этим наслаждаться. Доктор Маслоу написал недавно новую книгу, «К сердцам, по одному», в которой рассказывает, как мы можем изменить мир, обращая одно сердце за другим на путь добра и любви.

Гул в голове Реймонда переходит в вой. Ему нужно лекарство — немедленно!

— Но самое удивительное… — Чендлер делает эффектную паузу, — что доктор Маслоу написал эту книгу до того , как появился Винсент Нолан и всей своей жизнью подтвердил, что теория доктора Маслоу верна. Сегодня мы видим… изменившегося человека!

Грохот аплодисментов почти непереносим, но будет только хуже. Потому что сейчас Чендлер исполнит свой коронный номер. Прежде чем вывести на сцену гостей, он окидывает зал пристальным взглядом. Он прямо-таки впивается глазами в зрителей, пока коротко, но емко рассказывает историю жизни каждого гостя.

— В тринадцать он был любимым ребенком в семье. Отличный дом в Будапеште. Когда ему было четырнадцать, все родственники погибли. Он спал в стогах сена, в погребах и свинарниках, то и дело спасался бегством. Пять раз его чуть не убили, а потом поймали и отправили в Аушвиц, но он выжил.

У Чендлера, похоже, запал кончается.

— Братья и сестры, кто из вас сумел бы пройти через такое и не возжелал расплаты? Кто из нас не потребовал бы мести? Но Мейер Маслоу посвятил жизнь тому, чтобы больше так никто не страдал, как он, чтобы мы научились прощать и забывать.

Прощать — вот херня, думает Реймонд.

Зал истово аплодирует Мейеру Маслоу, а тот выходит, как борец на арену, кланяясь публике. Похож он при этом на раввина, из тех, что состоят при голливудских звездах.

— Я очень рад, что я здесь. — Мейер жмет Чендлеру руку. — И прошу прощения, но я просто обязан сказать: я никогда не считал, что нужно прощать и забывать. Я писал, что важно прощать, но не забывать.

Еврей знает больше твоего. Еврей хочет, чтобы ты это понял.

— Разумеется, мы не можем забыть. — Реакция у Чендлера мгновенная — из него бы вышел отличный баскетболист. — Никто из нас не может забыть. И не должен.

Ой-ей, ой-ой-ей. Холокост. Средний путь [66] Средний путь — маршрут работорговли из Африки в Вест-Индию. . Чендлер указывает на одно из кресел. Нравится это ребе или нет, но ему пора сдать назад и сесть на место. Чендлер выводит следующего щенка.

Чендлер опять заводит свое:

— Его детство было совсем не таким, как у Мейера Маслоу. Мать сидела на пособии, а отца, чья жизнь была как из романа «Отверженные», затерзали до смерти из-за ошибки с налогами. Беспокойная юность, полоса неудач, злополучная встреча с людьми вроде него, которые винили в своих передрягах нищие нацменьшинства, старавшиеся всего лишь накормить своих детей.

Стоп! Это же он и о Реймонде! Это же Реймонд и его товарищи задыхаются под гребаной кучей лжи. Евреи и черные, они борются, да уж, борются — хотят захватить Америку. И, судя по всему, побеждают. Это же они на сцене. Единственные белые в зале — это те, кто на галерке.

— Белые люди, — произносит Чендлер, словно этого надо стыдиться. — Белые мужчины и женщины, которые перерабатывают свои огорчения и разочарования в злобу и ненависть. И Винсент Нолан втянут в их круг, он почти подпадает под их влияние. Но однажды, оказавшись, как ни странно, в теплице, куда он приехал для того, чтобы расправиться с ее хозяином-корейцем, он видит свет. Он вдруг понимает, что все создания Божьи, все красоты сотворенного Богом мира — это одно целое.

Что за чушь они несут? Это когда они с Винсентом поехали посмотреть корейскую теплицу и, может, слегка там покуролесить? Все было совсем не так. Винсент был совсем не прочь поджечь этот шалаш и полюбоваться тем, как полыхнет пластик. Но они решили этого не делать. Они с Реймондом так решили. Не хотели, чтобы все это потом повесили на них. Детективы, полиция, адвокаты, вся компашка. Сколько можно огрести за поджог? Пятнадцать лет, двадцать? За что? За то, что поджарили немножко зелени? Они просто вернулись домой и напились, сидя перед телеком.