Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

— Все это хорошо, сеньор, и все это я уже слышала. Но почему Озэмы не оказалось среди тех, кто следовал за вами в день торжественного шествия по городу?

— Таково было желание дона Луиса, и я с ним согласился. Вместе со своей подопечной он должен был от Палоса плыть отдельно, чтобы встретиться со мной в Барселоне. Мы оба сочли, что сеньора Озэма гораздо знатнее своих соплеменников, а потому не следует ее выставлять напоказ перед толпой.

— Похвальная деликатность, если только это не подстроено заранее! — с усмешкой заметила королева. — Значит, сеньора Озэма несколько недель оставалась всецело на попечении графа Льера?

— Полагаю, что так, ваше высочество, но ведь граф поручил ее заботам маркизы де Мойя!

— Дон Христофор, как вы могли согласиться на это при вашей осмотрительности? Мне кажется, это было весьма неосторожно.

— Сеньора! — воскликнул Луис, не в силах более сдерживаться.

— Молчите, молодой человек! — оборвала его королева. — Я еще с вами поговорю, и тогда вам понадобится вся ваша смелость, чтобы ответить на мои вопросы. А сейчас я спрашиваю сеньора адмирала: совесть не упрекает вас в некоторой неосторожности?

— Сеньора, я не понимаю вашего вопроса и того, что за ним кроется. Я полностью доверяю порядочности графа, а кроме того, мне известно, что сердце его давно уже принадлежит прекраснейшей и достойнейшей девушке Испании. Наконец, в те дни я думал только об интересах вашего высочества, так что на менее значительные дела у меня просто не оставалось времени.

— Я верю вам, сеньор, и прощаю вас. И все же такой опытный человек, как вы, не должен был доверять принцессу непостоянному и легкомысленному юноше. А теперь, граф де Льера, я хочу кое о чем спросить вас и боюсь, вам будет нелегко мне ответить. Вы подтверждаете все, что было здесь сказано?

— Разумеется, сеньора! У дона Христофора нет причин говорить неправду, даже если бы он был на это способен. А в нашем роду никогда не было предателей и лжецов.

— С этим я полностью согласна. Если бы в вашем роду и появился один вероломный лжец, то все равно ваш род остался бы знаменит другими его представителями, которые в верности и постоянстве могут сравниться с героями древности! — При этих словах королева бросила взгляд на свою подругу. — К счастью, честь и слава рода Бобадилья не зависят от постоянства и правдивости его главы… Нет, сеньор, молчите и слушайте! Вы будете отвечать, когда вас спросят. Скажите, в последнее время вы помышляли о браке?

— Я этого не скрываю, сеньора. Разве преступно мечтать о достойном завершении долгого сватовства? Я даже смел надеяться, что теперь наконец получу высочайшее соизволение!

— Ах, Беатриса, именно этого я и боялась! — воскликнула королева. — Значит, эта простодушная хорошенькая девушка была введена в заблуждение каким-нибудь ложным брачным обрядом! Ибо ни один из моих кастильских подданных не осмелился бы говорить в моем присутствии о браке, будучи уже связанным законными узами с другой женщиной! Последний распутник Испании не решился бы так оскорбить церковь и королеву!

— Сеньора, вы говорите жестокие слова, — в отчаянии воскликнул Луис. — Осмелюсь спросить, неужели эта суровая отповедь относится ко мне?

— А к кому же еще? О ком еще здесь может быть речь? Неужели вас не мучит совесть за ваше недостойное поведение? И вы еще спокойно стоите перед вашей государыней! Да что я? Вы осмеливаетесь как ни в чем не бывало смотреть в глаза этому ангелу, этой несчастной девушке!

— Сеньора! — воскликнул Луис. — Меня, конечно, нельзя назвать ангелом, как донью Мерседес. Я не безгрешный, не святой, короче — я Луис де Бобадилья. Но эти упреки я заслужил так же мало, как и мученический венец. Позвольте спросить, в чем меня обвиняют?

— В том, что вы обманули ложным браком неопытную и доверчивую индейскую принцессу или, что еще хуже, нагло насмеялись над своей королевой, утверждая, будто помышляете о браке, когда сами уже связаны брачными узами с другой! В каком из двух преступлений вы действительно повинны, вам лучше знать.

— А вы, маркиза, и вы, Мерседес, вы тоже думаете, что я на это способен?

— Боюсь, что да, — холодно ответила маркиза де Мойя. — Все доказательства так несомненны, что не поверить им может только язычник!

— А вы, Мерседес?

— Нет, Луис, нет! — ответила великодушная девушка с пылкостью и волнением, сломившими все преграды ее сдержанности. — Я не верю, что вы настолько низки! Вы вообще не способны на низость, просто вам трудно переделать свой легкомысленный нрав. Я слишком хорошо знаю ваше благороднее сердце и верю, что если вы и поддались увлечению, то лишь потому, что не смогли его преодолеть.

Все это дон Луис слушал не дыша, а когда она кончила, радостно воскликнул:

— Благослови вас господь и пресвятая дева! Я вынес бы все, но только не ваше презрение!

— Пора положить этому конец, вы не находите, Беатриса? — спросила королева. — Мне кажется, надо перейти прямо к фактам, так оно будет вернее. Подойдите сюда, Озэма, и пусть ваш рассказ решит это дело раз и навсегда.

Юная индианка, которая понимала по-испански если не все, то гораздо больше, чем могла сказать, тотчас повиновалась. Она была удручена и мучительно пыталась уловить, что же, наконец, происходит. Но лишь Мерседес заметила, как менялось ее лицо, когда Изабелла обвиняла Луиса, а тот негодующе протестовал: волнение Озэмы подтверждало, насколько наш герой был ей дорог.

— Скажите, Озэма, жена вы Луису де Бобадилья или нет? — спросила королева, стараясь произносить каждое слово медленно и отчетливо, чтобы индианка могла ее понять.

— Озэма Луису жена! — ответила та, улыбаясь и краснея. — Луис муж Озэмы!

— Как видите, дон Христофор, все ясно. То же самое она отвечала на все мои настойчивые и неоднократные расспросы. Скажите, Озэма, когда и как Луис женился на вас?

— Луис женился на Озэме по испанской вере. Озэма стала женой Луиса по гаитянскому обычаю, по любви, по душе.

— Не может этого быть, сеньора! — возмутился адмирал, — Я бы хотел сам во всем разобраться. Вы позволите мне задать несколько вопросов?

— Спрашивайте, сколько хотите, сеньор, — холодно ответила королева. — С меня довольно того, что я слышала, остается только принять решение, и безотлагательно! — Граф де Льера, вы признаете себя мужем Озэмы, да или нет? — строго спросил Колумб.

— Разумеется, нет, сеньор адмирал! Я никогда не был ее мужем. Да и как мог я об этом хотя бы помышлять, если думал об одной только Мерседес! — ответил Луис со всей прямотой и решительностью, которые составляли главное его достоинство.

— Может быть, вы ввели ее в заблуждение или чем-нибудь дали ей повод надеяться, что она станет вашей женой?