Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

— Да, она удивительно ускользнула! — воскликнул старый матрос, чья вера в нашего искателя приключений начала колебаться под напором стольких доводов.

— Мне тоже так думается. Впрочем, может быть, другим виднее: ведь я плаваю-то всего-навсего тридцать пять лет. Смотрите, волны вздымаются как-то совсем необычно! Тучи затянули небо, а ведь океан излучает столько света, что грамотный человек мог бы читать!

— Я нередко видывал такую погоду.

— А кто ее не видел? .. Не часто бывает, чтобы человек, откуда бы он ни явился, первое свое плавание совершал в капитанском звании. Бьюсь об заклад, что он уже не новичок. Я видел небо куда хуже этого и даже воду пострашнее, но такое небо и такая вода никогда не сулили ничего хорошего. В ту ночь, когда я потерпел кораблекрушение в бухте…

— Эй, на шкафуте! — закричал Уайлдер.

Но молодому капитану пришлось крикнуть еще раз, прежде чем Найтхед, которому надлежало первому подать голос, набрался решимости ответить.

— Прикажите поставить фор-бом-брамсель, сэр, — продолжал Уайлдер, услышав положенный ответ.

Помощник и его собеседники обменялись взглядами, выражавшими тупое изумление. Многие тревожно покачали головой, прежде чем один из них бросился к снастям с наветренной стороны, чтобы с сомнением в душе влезть наверх и выполнить приказание.

В самом деле, отчаянная решимость, с которой, Уайлдер прибавлял парусов, могла вызвать недоверие к его целям или правильности его суждений даже у людей, менее подверженных суеверию, чем те, кем ему пришлось теперь командовать. Ирингу и его более невежественному, а потому более упрямому товарищу было ясно, что их молодой начальник так же стремится ускользнуть от призрачного корабля, неотступно преследовавшего «Каролину», как и они сами. Они не были согласны с ним лишь в способе достижения этой цели; но несогласие это оказалось столь существенным, что оба помощника посовещались между собой, и Иринг, побуждаемый резкими суждениями своего коллеги, подошел к капитану, полный решимости высказать ему их общее мнение со всей прямотой, какой требовали обстоятельства.

Но взгляд Уайлдера был так тверд, а выражение лица так невозмутимо, что Иринг решился затронуть опасную тему лишь с большой осторожностью. Прежде чем раскрыть рот, он постоял, следя за тем, как ставят фор-бом-брамсель, и ожидая, к чему это приведет. Но как раз в этот миг «Каролина» с ужасающей силой налетела на огромную волну, поднявшую свой гневно вспененный гребень футов на двенадцать над ее носом, и это придало Ирингу мужества заговорить, ибо молчать далее было явно опасно.

— Незаметно, чтобы мы удалялись от того судна, хотя «Каролина» делает все, что может, — начал он, решив выражаться как можно осторожнее.

Уайлдер снова бросил взгляд на туманное пятнышко на горизонте, нахмурился и затем поглядел в сторону, откуда дул ветер, словно умоляя его стать еще более бурным, но ничего не ответил.

— Команда у нас теперь не может откачивать воду, сэр, — продолжал Иринг, тщетно прождав ответа.

— Команда «Каролины» найдет нужным исполнить все, что я найду нужным приказать, мистер Иринг.

Уайлдер дал этот запоздалый ответ с таким властным видом, что он произвел желаемое действие. Иринг покорно отступил на шаг назад, делая вид, что поглощен созерцанием окутанного тучами неба. Затем, набравшись смелости, он попытался начать атаку с другого фланга.

— Вы твердо уверены, капитан Уайлдер, — спросил он, пытаясь задобрить нашего искателя приключений этим званием, на которое тот, может быть, и не имел настоящих прав, — что в человеческих силах заставить «Королевскую Каролину» уйти от того судна?

— Боюсь, что нет, — ответил молодой человек с таким глубоким вздохом, словно из его груди разом вырвались все обуревавшие его сомнения. — Возьмите эту трубу, — Иринг, и скажите мне, под какими парусами оно идет и на каком оно, по-вашему, расстоянии от нас, — продолжал он.

Помощник исполнил просьбу Уайлдера. Он смотрел долго и серьезно, потом прикрыл подзорную трубу широкой ладонью и ответил тоном человека, чье убеждение вполне созрело:

— Если то судно было построено и оснащено, как всякое другое, то я сказал бы, что оно несет полное корабельное вооружение и идет под нижними парусами, марселями, бизанью и кливером.

— Больше у него ничего нет?

— Это я готов утверждать, если только мне представится возможность убедиться, что оно во всех отношениях обычное морское судно.

— И все же, Иринг, мы со всей своей парусностью ни на фут не опередили его.

— Бог ты мой, сэр, — ответил помощник, покачав головой, как человек, убежденный в том, что все усилия ни к чему не приведут, — если даже вы разорвете в клочья все паруса на грот-мачте, это судно не отстанет от нас ни на дюйм до самого рассвета! А утром, конечно, тот, у кого очень хорошее зрение, может быть, и увидит, как оно по плывет в облаках. Впрочем, уж не знаю, на счастье мое или несчастье, мне никогда не доводилось видеть такого рода судна при солнечном свете.

— А расстояние? — снова спросил Уайлдер. — Вы еще не сказали, на каком оно от нас расстоянии.

— А это уж смотря по тому, как измерять. Оно, может быть, плывет совсем рядом, а может быть, оно там, где мы его сейчас видим, и корпус его уходит за линию горизонта.

— Ну, если оно там, где мы его видим?

— Во всяком случае, мы видим судно тонн на шестьсот водоизмещением, и, если судить только по тому, что нам кажется, можно, пожалуй, сказать, что оно находится на расстоянии около двух лиг [175]у нас с подветра.

— Я тоже так думаю! Шесть миль на ветре — преимущество не такое уж малое в тяжелых обстоятельствах. Клянусь небом, Иринг, я подниму «Каролину» на воздух, но оторвусь от этого судна!

— Это было бы возможно, имей она крылья, как у чайки или каравайки, но при том, как обстоит дело, гораздо вероятнее, что мы пойдем ко дну.

— Пока она отлично несет все паруса. Вы не знаете, на что может быть способно судно в большой крайности.

— Я плавал на нем во всякую погоду, капитан Уайлдер, но…

Иринг внезапно умолк. Огромный черный вал поднялся между кораблем и восточной стороной горизонта и покатился вперед, угрожая поглотить все на своем пути. Даже Уайлдер весь сжался, ожидая удара, и тревожно затаил дыхание: в эту минуту он понял, что преступил все пределы благоразумия, заставляя судно с такой быстротой идти против столь тяжелых волн. К счастью, вал разбился в нескольких саженях от «Каролины», захлестнув ее палубы пенистым водопадом. На мгновение вся носовая часть корабля скрылась из виду, словно он вынужден был прорываться сквозь волну, не в силах на нее подняться. Затем «Каролина» медленно вышла из волны, вся покрытая миллионами океанских светлячков, и остановилась, содрогаясь всем своим мощным и крепким корпусом, словно перепуганный конь. Когда же она возобновила свой бег по волнам, то уже не так быстро, и это замедление словно предупреждало тех, кто управлял судном, об их безумии.