Джеймс Купер - Избранные сочинения в 6 томах. Том 6.

В это время со шлюпки крикнули, что все готово, и оба путешественника поспешили занять свои места.

Нужно было обладать всей глубиной убежденности Колумба и его пылким характером, чтобы с восторгом говорить о том, что наконец-то он получил средства для осуществления своего великого замысла. Особенно, если рассудить здраво, что это были за средства!

Мы уже упоминали названия трех его кораблей — «Пинта», «Санта-Мария» и «Нинья» — и вкратце о них говорили. Но, чтобы читатель составил себе более полное представление о славном подвиге Колумба, не лишним будет описать эти суда подробнее, особенно то, на котором должны были плыть сам адмирал и Луис де Бобадилья.

Тем, кто никогда не видел кораблей, на которых европейцы плавали всего каких-нибудь сто лет назад, трудно себе представить, чтобы столь маленькое суденышко могло благополучно пересечь океан. Однако это объяснимо. Многие помнят очень старые парусники, отличавшиеся такими же особенностями, а некоторые нам довелось видеть собственными глазами. Борта их корпусов в верхней части имели уклон внутрь, вследствие чего корабли вверху были почти на четверть уже, чем в средней по высоте, самой широкой части. Благодаря такой предосторожности высокая надводная часть не представляла особой опасности, а так как каравеллы были по большей части короткими судами, легко всходившими на волну, то они вполне основательно считались хоть и не быстроходными, зато надежными судами.

Хотя их называют кораблями [40] Полубак — надстройка на носовой палубе, то есть на баке. , их вооружение не походило на парусное вооружение современных кораблей, к тому же корабли XV столетия не обязательно имели то же число мачт, что и корабли XIX столетия. Слово «каравелла» обозначало судно вообще, независимо от его конструкции или парусного вооружения. Поэтому она была кораблем не в том смысле, который мы обнаружим, когда обратимся к более точной классификации моряков.

Многие недоумевают, почему два остальных судна, участвовавших в этом удивительном плавании, были беспалубными, Однако не следует забывать, что в те времена плавали главным образом вдоль побережья, а если и нужно было добраться до какого-либо острова, то все равно судно удалялось от берегов всего на несколько дней. Поэтому тогда, как и сейчас на юге Европы, моряки при первых же признаках непогоды укрывались в ближайшем порту. Никто не собирался бороться с бурями в открытом океане, и в палубах не было никакой нужды ни для безопасности судна, ни для защиты груза, ни для особых удобств команды.

Впрочем, пусть читатель не думает, будто на беспалубных судах вовсе не было никаких укрытий для груза и команды. На морских каравеллах тоже имелись кормовые и носовые надстройки, соединявшиеся переходами, а груз, чтобы предохранить его от воды, закрывали парусиной.

После всего сказанного даже неискушенному «сухопутному» читателю должно быть ясно, с какими скудными средствами собирался Колумб осуществить свое великое предприятие. А опытного моряка их ничтожность и полное несоответствие с целью и возможными опасностями должны просто поразить!

Однако не следует думать, будто моряки тех времен считали эти средства совершенно недостаточными. Если бы такие старые морские волки, как Пинсоны, не рассчитывали на благополучный исход плавания, они не стали бы добровольно рисковать собственным судном, деньгами и жизнью.

Едва вступив на палубу «Санта-Марии», Колумб ушел к себе, и в тот вечер Луису больше не довелось с ним поговорить. Правда, в качестве адмиральского секретаря юный граф занимал часть той же самой каюты, однако великий мореплаватель был так занят последними приготовлениями к отплытию, что ему нельзя было мешать. Почти до полуночи Луис расхаживал по палубе, мечтая о Мерседес, а когда вернулся к своей койке, то увидел, что Колумб уже спит крепким сном.

Назавтра была пятница. Не мешает заметить, что самое великое и успешное плавание в истории человечества началось в пятницу, хотя моряки давно уже считают ее несчастливым днем и даже часто откладывают отплытие, опасаясь каких-то неведомых роковых последствий.

Утром Луис вышел на палубу одним из первых, однако, подняв глаза, увидел, что адмирал уже стоит на полуюте, который играл роль запретного для всех остальных капитанского мостика. Отсюда адмирал наблюдал за ходом своей эскадры, управляя движением судов и отдавая приказы, здесь же он производил астрономические наблюдения или просто прогуливался в часы досуга. Капитанский мостик «Санта-Марии» был невелик, всего футов одиннадцать в ширину и чуть поменьше в длину, зато он был обособлен и оттуда открывался хороший обзор.

Как только адмирал — или дон Христофор, как его отныне называли, ибо назначение на эту высокую должность давало ему права и привилегии дворянина, — как только дон Христофор заметил Луиса, он кивком пригласил юношу подняться наверх и стать рядом с ним.

Хотя все силы малочисленной экспедиции в общей сложности уступали мощи одного небольшого современного военного корабля, покровительство королевы, серьезность и до стоинство самого Колумба и большинства его соратников, а также таинственность неведомой цели с самого начала придали всему предприятию характер особой значительности, никак не отвечавшей его весьма скромным средствам. Чтобы усилить свое влияние на склонных к недовольству матросов и внушить им уважение к своему высокому званию, Колумб не допускал малейшей близости между собой и экипажем. Он предвидел, что настанет день и ему понадобится весь его авторитет, а потому уже сейчас отдавал приказы только через Пинсонов или своих кормчих. Опыт подсказывал Колумбу, что, когда люди на долгие месяцы заключены в тесное пространство корабля, заставить их выполнять свой долг и удерживать в повиновении можно, только строго соблюдая субординацию. Поэтому он придавал особое значение тому, как к нему обращаются и как исполняют его приказы, зная, что от этого зависит его власть.

В этом и заключается один из секретов корабельной дисциплины. Даже мятежникам можно внушить к себе уважение, а когда оно завоевано, никто уже не решится ослушаться человека, который на голову выше остальных на борту. Мы знаем множество случаев, когда просьба или поручение такого человека выполнялись безоговорочно, в то время как даже приказ капитана, не обладающего столь высоким авторитетом, ни на кого не действовал.

— Сеньор Гутьерес, постарайтесь быть поблизости от меня! — громко сказал Колумб, называя Луиса тем именем, которое тот якобы скрывал как свое настоящее, называясь просто Педро де Муньосом.