Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

«Команде на отшвартовку по местам стоять» — прозвучала по внешней трансляции привычная команда кэпа, — отдать носовые и кормовые швартовые, боцман вира якорь, машине самый малый вперед. Загрохотал брашпиль, выбирая якорь-цепь. Матросы, еще койлали канаты и накручивали их на вьюшки, а уж за кормой забурлила, запенилась бурая масса морской воды и «Галина» медленно, набирая скорость, заскользила на выход из Авачинской бухты в открытое море. Кэп по короткой связи запросил разрешение передвижение по акватории в Центре управления движением судов и, получив «добро», выставил судовой телеграф на «полный вперед»!

«Теперь пускай догоняют», — усмехнулся Павел, помахал удаляющемуся берегу татуированной якорями и парусниками рукой и достал из тайника второй вахтенный журнал, удобный Панамский флаг и документы на средний рыболовный траулер «Громобой».

— Старпом, — позвал он по рации своего помощника, — поднимайся на мост и иди в координаты, которые я тебе обозначил на карте, морякам дай команду подготовить новые номера и табличку с новым названием. Российский флаг спустить и поднять Панамский, с этой минуты мы вне закона, так что всем внимательно следить за переговорами погранцов, авиаразведкой и рыбоохраной. Я у себя в каюте с нашим новеньким побеседую.

— Принято, мастер, чай не в первой все в курсе, если понадобитесь, вызовем, можете спокойно отдыхать.

Павел подвернул штурвал против волны, включил авторулевой и спустился из рулевой рубки в каюту.

Все это время Смагин, развалившись в кресле и, закутавшись в огромное махровое полотенце, потягивал ледяное «Асахи», без толку и тупо поглядывал то в иллюминатор, где шумел ветер, и плескалась вода, то листал «Плэйбой» — японского издателя с косоглазыми, желтокожими и коротконогими красотками на глянцевых страницах. После парной он почувствовал себя, словно вновь народившийся младенец, хотелось агукать и шалить, даже до гальюна лень было встать и пройти три шага, лишь дотянуться до бутылки «Сантори», налить очередной стаканчик и не спеша выпить, закусив вареным мороженым крабом… В эту минуту в двери щелкнул ключ и на пороге появился капитан. Он перешагнул через комингс, соблюдая морской обычай, и подмигнул Смагину.

— Ну что оклемался, «туалетный работник», — Пашка-краб не зло засмеялся и похлопал Игоря по плечу, — не обижайся, всяко бывает в жизни, рассказывай, начальник, каким ветром тебя занесло в эту чертову дыру, под названием Камчатка и от кого так, очертя голову убегаешь, что готов рискнуть выйти в море на моем старом корыте? — Павел уселся в кресло напротив и налил себе фужер виски.

— Давай за отход, турист, и будем готовиться к тяжелому переходу. С юга два циклончика поднимаются, к утру нас накроют, к этому времени мы должны укрыться за Курильской грядой, если движок не подведет, слышишь, как надрывно работает, выдает старина все, что может, а все потому, что мы задержались, ваше высочество поджидали.

Смагин глотнул полстакана виски, запил пивом и, прищурившись, как это делают выпившие люди, хлопнул себя по лбу.

— Мать честная, до чего же земля круглая и малюсенькая, да это тот самый рыбацкий капитан, что запал на нашу Галинку, когда мы развозили экипажи судов по экспедициям на «красном пассажире», а я-то думаю, что это за урка татуированный у Савельевой в друганах появился, — Смагин попытался встать, но от сильной бортовой качки вновь завалился, в наглухо прихваченное талрепами к палубе, кожаное кресло. Он махнул рукой и погрозил Павлу пальцем, — ах ты, старый развратник, совратил девчонку, шучу, неужели до сих пор встречаетесь, может это и есть та самая любовь?

— Ну, как тебе сказать, — Павел достал из кармана кителя пачку японских «Майлд севен», звякнул зажигалкой и, закрыв глаза, блаженно затянулся сладковатым дымком, — кажется, я ее люблю и мне от того, что кто-то меня ждет на берегу становиться тепло на душе. Раньше такого не было. Как говорят, в каждом порту у меня была невеста, даже на Филиппинах в Маниле живет одна девушка по имени Санта-Мария-Тереза, я даже как-то, по пьянке, летал к ней из Сеула с шальными деньгами. Познакомился с семьей, мамой, купил им небольшой магазинчик, брату японскую «Хонду». Вместе летали отдыхать в Гонконг, она обещала приехать ко мне в Россию, но, как вновь увидал Галину, всех сразу забыл, как пелена на глаза наплывает, сам иногда не узнаю себя.

Смагин кивнул головой.

— Бывает, — он посмотрел пустой стакан на свет и улыбнулся чему-то своему, не ты первый, и не ты последний. Но в этой, как ты называешь дыре, я оказался не случайно, дела понимаешь. Раньше как-то везло, все время фортуна мне подсказывала, где удача. Сегодня я в полном дерьме, дружище, и полагаюсь в данный момент только на тебя.

— Можешь мне ничего не рассказывать, — Павел внимательно посмотрел на Смагина, — я твой должник, старина, и если «Пашка-краб» — так меня зовут на всех морских перекрестках мира, взялся за что-нибудь, будь спокоен не продаст и не подведет, тем более, Галина за тебя попросила, а ее слово для меня закон, вот так-то, братишка! Если кто и будет тебя искать, то только не на моем сейнере, у нас теперь главная задача передать твое драгоценное тело на попутное до Приморья судно, ну то моя забота. И вот еще что. Ты, как я понимаю, без документов, у меня есть паспорт моего отставшего моряка, загулял, чертила, в Пусане, я таких не жду, пусть гуляет дальше, заберу, когда пойдем за бункером. А паспорт его я тебе презентую до Владика. Как себе сделаешь новый паспорт этот, — Павел извлек из стола красный загранпаспорт и кинул его на стол, — пока храни у себя, перешлешь за ненадобностью по почте в Российское консульство в Сеуле. С япошками, я думаю, твой фэйс проскочит, мы ведь для них тоже все на одно лицо, как и они для нас. Короче, не дрейфь, паря, разберемся, сдадим краба, получим гроши и тогда мы сами себе короли, с долларами нигде не пропадем ни в России, ни за кордоном. — Он на минуту умолк, потом прыснул со смеха, — слушай, Смагин, расскажи, все же, где ты так в говно вляпался.

Игорь, словно философ, свысока взглянул на собеседника и неторопливо выдал ответ достойный бизнесмена девяностых годов.

— Видишь ли, братан, в нашем грязном деле, сам знаешь, чистеньким и сухим из параши не выскользнешь, а таких помойных ям у нас с тобой на пути будет еще целая уйма.

— Ладно, не каркай, давай закругляться, мне скоро заступать на вахту, к утру подойдем в координаты, где у меня выставлены порядки, возьмем краба, затем раскидаем маячки — имитаторы ложного движения для наших доблестных погранцов и лево на борт курс на Отару…

Подполковник ФСБ Чугунов находился в растерянных чувствах. Еще час назад он доложил генералу, что «птичка в клетке» и вот тревожный звонок из Петропавловска. «Смагин исчез, испарился из камеры предварительного заключения, как джин просочился сквозь оконные решетки и дверные щели. И никто не знает, как ему удалось это сделать.