Варвара Еналь - Птица и охотник [litres]

– Мы оставили Травку! – крикнул Еж, который лежал на земле недалеко от нее.

Так и есть. Малышка все еще сидела у кустов, на видном месте и бестолково ковыряла землю. Она не замечала летящих стрел, не слышала вопли Речных людей. Реальный мир не интересовал ее – погружаясь в странные, только ей понятные занятия, Травка не обращала внимания ни на что. Один из псов оставался рядом с ней, надрывался от лая, и стрелы чудом не доставали его.

– Надо забрать ее. И лошади сейчас разбредутся, – Еж напрягся, беспомощно глянул на Птицу, – может, ты скажешь заклинание и сделаешь стену, как с химаями?

– Тут же не проем двери, тут знаешь, какая стена нужна?

– У тебя получится, давай…

Птица медлила. Стену можно сделать, если собрать все силы, приложить умение, соединить собственные волю и интуицию. Тогда что-то и выйдет. Но может лучше дать Травке возможность погибнуть? Снять с себя это бремя, наваленное жрецами?

Девочка вдруг заплакала, тихо и как-то беспомощно, поднялась с земли. Стрелы не касались ее, да и стрелять стали гораздо реже. Воины спешили перебраться на холм, чтобы напасть на путников. Конечно, главная месть направлена у них на охотника, но и рабам тоже перепадет хорошенько.

Птица растерянно смотрела, как ковыляет к лесу Травка, как семенит рядом с ней пес, и думала, что надо бежать. Прямо сейчас. Бежать изо всех сил подальше от Речных людей и от самого хозяина.

Еж метнулся вперед, вылетел из соснового укрытия, обхватил малышку руками и рухнул вместе с ней на землю. Тотчас стрелы полетели градом. Одна из них вонзилась в ногу мальчишке, и тот зло вскрикнул. Надо все-таки попробовать сделать стену. Птица дотронулась до запястий и тут же опустила руки. Бесполезно, на ней же нет амулетов. Духи не станут помогать ей, ни за что не станут!

Охотник появился внезапно. Бросился вперед бешеной тенью, и воздух задрожал от его ярости. Ог закрыл собой Ежа, поднялся во весь рост. Он не прятался и не боялся. Его не пугали стрелы Речных людей, это Птица поняла очень хорошо. Ни одна из стрел не долетела до него, хотя воины закричали что-то гортанное и радостное, и тетивы на их луках запели с удвоенной силой.

Так странно и так ужасающе было стоять и смотреть, как обрывается полет стрел и они падают у ног хозяина. Видеть, как наливаются черным глаза Ога, как дрожит в напряжении воздух, вздыхает беспокойно земля под ногами. Миг – и камни на верхушке противоположного склона, с которого стреляли воины, полетели вниз. Огромные валуны катились, тяжело подпрыгивая и увлекая за собой поток мелких булыжников и земли. Верхушка холма обрушилась на воинов грохочущим камнепадом, погребая под собой кричащих, испуганных людей.

Птица замерла, чувствуя, как разрастается внутри огромная черная яма ужаса. Ноги приросли к земле, руки стали безвольными и влажными.

Ог, наконец, взглянул на нее, сверкнул злыми глазами и молча склонился над Ежом.

– Молодец, парень, – сказал он тихо, и голос его вдруг показался необычайно мягким и добрым.

Для мага и его спутников накрыли щедрый стол. Жареный барашек, запеченный гусь, пироги с ягодами и множество кувшинов с вином. Нас и его люди вино не пили, потому попросили принести воды.

Игмаген обедал вместе с ними, но ни словом не обмолвился о том, что на самом деле стоит за его желанием якобы скрепить мирный договор. Глава клана понимал, что договор – это просто предлог. Что-то было на уме у Праведного Отца, но его глаза блестели равнодушно, будто никаких замыслов и нет. Он говорил о налогах, неурожае, беспорядках на границе. Все это Наса совершенно не интересовало.

Старшая дочь Игмагена, хрупкая девушка с огромными глазами, сидела рядом с отцом, опустив голову, покрытую прозрачным светло-голубым покрывалом. Нас видел ее длинные сережки с изумрудами, так удивительно сочетающимися с темно-зелеными глазами, тонкую золотую цепочку с неизменным символом колеса на точеной шейке, и это зрелище нравилось ему гораздо больше разговоров Праведного Отца.

Игмаген представил свою дочь, назвав ее Илаей, и больше к ней не обращался. Рядом с девушкой сидела ее нянька, покрытая черным платком, и постоянно что-то бубнила сердитым шепотом, на что ее воспитанница только гневно сверкала глазами.

Нас ловил на себе ее быстрые взгляды и понимал, что нравится Илае. Он рассматривал девушку в упор, слегка улыбаясь, и медленно потягивал холодную воду из кубка. Он этой же ночью овладел бы дочерью Игмагена, такою хрупкою, зеленоглазою, злою и порывистою. Так было принято в его землях – девушки для того и были созданы, чтобы отдавать свою любовь мужчинам. А если бы Илая понравилась Насу настолько, что душа его загорелась бы огнем страсти, то он даже женился бы на ней. И тогда она бы родила ему детей, мальчиков и девочек.

Но не здесь, не в Нижнем королевстве, Илае познавать ласку и предаваться утехам любви. Здесь принято соблюдать свои правила, и любовь между мужчиной и женщиной названа тут злом. Потому Нас лишь слегка улыбался девушке, не сводя с нее глаз.

Он знал, что красив – еще ни одна прелестница не устояла перед взглядом его черных глаз и перед его белозубой улыбкой, – и не сомневался, что дочь Праведного Отца в эту ночь не уснет, думая о черноглазом молодом маге из соседнего королевства.

Поздний обед затянулся до вечера. Выводили грустные напевы музыканты в углу, терзая струны странных, вытянутых арф, подпрыгивали невеселые шуты, звеня бубенцами на одежде и шапках. Рычали под столом охотничьи собаки. За окнами медленно садилось солнце.

Железные рыцари – а их собралось за столом немало – пили много вина, разрывали руками мясо и кидали куски на пол, своим псам. Игмаген, немного захмелев, завел разговор об охоте и предложил завтра же затравить оленя.

– Это будет славное развлечение, – пыхтел он, не переставая отрывать зубами мясо барашка.

Нас ел мало – все это застолье казалось ему глупым фарсом.

Наконец, когда забили колокола на башне храма, возвещая о приближении ночи, Игмаген поднялся, сказал, что комнаты для гостей приготовлены, и пожелал всем спокойного отдыха.

Отряд разместили в правом крыле сруба, длинном и более низком, чем остальной дом. Две широкие комнаты, хорошо протопленные, показались Насу душными и унылыми. Его воины тут же устроились на полу, а для Верховного мага в одной из комнат стояла широкая деревянная кровать с подушками и толстыми одеялами. Нас усмехнулся, глядя на подобные удобства. В его клане на кроватях спали только женщины и малые дети. Воины и маги всегда располагались на полу, на шкурах, готовые в любой момент встать на защиту своего клана и своей семьи. Так было принято, такие были обычаи. И Нас не собирался их нарушать.