Варвара Еналь - Птица и охотник [litres]

– Пусть у вас будет два одеяла, вдруг замерзнете, – пояснил он.

Кровать, на которой они должны были спать все втроем, была просто огромной. Птица свободно могла растянуться на ней поперек, и еще бы место осталось. Еж зачем-то забрался под кровать, вылез с другой стороны и неизвестно кому сообщил, что внизу темно, как в пещере.

– Завтра я куплю вам одежду и занесу ваши имена в Книгу живущих Каньона. Как свободных людей запишу вас, и дам вам имена. Настоящие, не эти прозвища. А сегодня можете отдыхать. Или попить еще чаю в саду, как хотите.

Травка и Еж, уставшие и измученные дальней дорогой, уснули сразу, а Птице не спалось. В большой кухне все еще горел свет, яркий, теплый, необыкновенный. Он просвечивался сквозь щели дверного проема слабой полосой, растекался по крашеным доскам пола.

Лежать на кровати было очень удобно. И очень мягко. Чуть слышно потрескивали остатки огня в печке, и Птица сквозь ленивую дремоту думала о том, что надо будет встать и перекрыть задвижку трубы, когда дрова совсем прогорят. Слышно было, как за окном разгулялся ветер и накрапывает дождь. В Линне дождям всегда были рады, а тут… тут все было новым и неизвестным. Радуются тут дождям? Или влага каждый день наводит тучи и тоску, не давая солнечному теплу пробиться к земле?

Уютную тишину разорвал резкий стук в дверь. После послышались громкие голоса. К Саену пришел мужчина. Сон Птицы как рукой сняло. Встав с кровати, она подошла к двери, неслышно приоткрыла ее. Хозяин называл гостя Енном, говорил громко, нисколько не стараясь скрыть тему разговора.

Беседовали они сначала о карте. Девушка слышала все хорошо, слишком хорошо. Оказывается, Саену нужно было найти карту в подземельях, а в Линн он пришел потому, что почувствовал ее, Птицу.

– Это было именно так, Енн, – говорил охотник, и слышно было, как он возится с чайником, набирает воду, ставит его на плиту.

Птица могла поклясться, что практически видит ловкие руки хозяина, быстро управляющиеся с работой. Повязку на раненой руке и белый длинный шрам – на другой.

– Я почувствовал ее, и не спрашивай меня, как. Пришел в Линн следом за своим чувством, увидел девушку. И понял, что надо ее купить. Отличная находка и не простая. Я тебе после еще кое-что расскажу, сейчас не могу. Она слышит все.

– Знаешь уже?

– Она чувствует меня, Енн. Никто никогда так не угадывал мои чувства, поверь… с таким я столкнулся в первый раз.

– Никто, кроме Аннары…

– Я не хочу говорить об этом. И сейчас все по-другому…

– Но если она такая сильная и если она из храма духов Днагао, то тогда твоя девушка может быть очень опасной, Саен. Ты должен это понимать.

– Я тоже опасен, Енн.

– Ты – это другое.

– Потому что Знающие однажды позаботились обо мне. Я просто хочу сделать то же самое для Птицы.

– Почему ты так ее называешь?

– Надо было как-то назвать девушку. Да тогда, в пути не до того было. Увести ее оказалось не просто, Енн. За нами послали отряд солдат, человек пятьдесят. Гонец тут же ушел… Сам знаешь, куда ушел. В этой девочке оказалось столько заинтересованных, что я был удивлен. Солдаты меня не пугали, но мне не хотелось, чтобы пострадал кто-то из детей. Потому пришлось поплутать. Но зато я сумел найти карту, хотя искал ее уже несколько лет. Птица приносит удачу, поверь мне, Енн.

– Удачу? Ты так думаешь? Хотя не мне судить об этом. Все в руках Создателя, но у нас есть право выбора. И это тоже воля Создателя.

Какое-то время они молчали. После Енн, который, судя по голосу, был молод, поинтересовался, что с рукой Саена, и предложил свою помощь.

Птица прикрыла дверь. Ее вовсе не смущало то, что хозяин знал о ее подслушивании. Но что-то странное зашевелилось в душе, какое-то смутное подозрение, какая-то тревога. Почему из Линна вдогонку послали солдат? Что она сделала такого? Или только должна была сделать?

Ответов не было.

Птица вернулась в кровать и вдруг обнаружила, что золотой браслет, который Саен надел на ее запястье, исчез. Просто пропал – и все. Девушка кинулась на пол, принялась обшаривать каждый уголок, каждую щель в половицах. Напрасно! Золотая вещичка как сквозь землю провалилась.

Вот, опять невезение. В Линне все началось с того, что она, как последняя растеряха, обронила охранный браслет. И тут снова напасти, точно такие же… Что она теперь скажет хозяину?

Так и не найдя свою пропажу, Птица легла в кровать и свернулась калачиком, чувствуя на глазах горячие слезы. Почему она плачет? Потому что подарок Саена оказался неожиданно дорогим? Девушка не плакала, когда покидала Линн, не плакала, когда оборонялась от химаев. И даже щелчки мамы Мабусы не могли заставить ее проронить хоть слезинку.

А тут даже уши оказались мокрыми от бегущей из глаз воды. И все из-за небольшого украшения. Вот глупая!

Разговор в кухне затянулся, но Птица уже не прислушивалась к нему. Она почти заснула, когда приоткрылась дверь в ее комнату, и Саен, зайдя осторожно и тихо, положил что-то на крышку комода. Едва слышно прошуршали звенья цепочки.

– Ты обронила свой браслет вечером, – тихо проговорил он и ушел.

Птица подскочила. Села. И почувствовала, как прорвалась в груди какая-то лавина. Ей вдруг страстно захотелось, чтобы хозяин пришел и обнял ее, как тогда, в пещере, когда за ней явилась Набара. Чтобы прошептал добрые слова на ухо, и добрая его сила была совсем рядом.

Девушка и сама не могла понять, что с ней творится. Почему она все время думает о Саене, почему переживает за его подарки. Ее мир перевернулся с ног на голову, и от этого было тревожно, страшно и радостно одновременно.

Надев браслет на руку, Птица отдернула плотную штору и глянула в окно. Косые линии дождя, расползаясь по стеклу, шептали новую песнь. Песнь Каньона Дождей.