Марина Юденич - Нефть

за Ельцина Бориса Николаевичаподано 40 миллионов 208 тысяч 384 голоса избирателей;

за Зюганова Геннадия Андреевичаподано 30 миллионов 113 тысяч 306 голосов избирателей;

против всех кандидатов подано3 миллиона 604 тысячи 550 голосов избирателей.

На основании протокола Центральной избирательной комиссии Российской Федерации от 9 июля 1996 года о результатах выборов Президента Российской Федерации по итогам повторного голосования и в соответствии со статьями 55 и 56 Федерального закона «О выборах Президента Российской Федерации» Центральная избирательная комиссия Российской Федерации постановляет:

1. Признать выборы Президента Российской Федерации 3 июля 1996 года действительными.

2. Считать избранным на должность Президента Российской Федерации на второй срок Ельцина Бориса Николаевича.

3. Опубликовать результаты выборов Президента Российской Федерации по итогам повторного голосования, состоявшегося 3 июля 1996 года, и настоящее постановление в «Российской газете» и направить их другим средствам массовой информации.

Председатель Центральной избирательной комиссии РФ

Н.Т. Рябов

N 110/837-II

9 июля 1996 г.

И настала нам пора прощаться. Мне было пора возвращаться в Москву. Он оставался здесь, в Гаване. Надолго ли? Я уже знаю, что таких вопросов задавать ему не следует. И только одного не могу понять — это такой вечный отголосок прошлого, рефлекторная привычка, сродни привычке курильщика трубки, давно уже бросившего это занятие, посасывать пустой янтарный мундштук. Или — он по-прежнему не вполне располагает собой и своей биографией и не вправе отвечать на такие вопросы. Был в моей жизни человек, чем-то похожий на этого, тот на вопрос о том, служит ли еще или уже в отставке, отвечал спокойно, без пафоса, но и без тени улыбки: «У нас одна форма отставки». И спрашивающий, как правило, смущался и даже, бывало, просил прощения, будто спросил что-то неприличное. Вот и я сейчас чувствую нечто похожее и не хочу неловкости между нами.

VIP- зал аэропорта в Гаване отчего-то запихнули в тесный цокольный этаж, там полумрак и довольно душно, потому что слабо работают кондиционеры. И бармен, у которого я хотела напоследок попросить чего-нибудь кубинского на его усмотрение — мохито или дайкири, исчез куда-то, оставив бутылки с ромом в полное наше распоряжение, но пить неразбавленный теплый ром, даже прощаясь с Гаваной, я еще не готова.

— Вам это важно? — интересуется мой спутник, имея в виду, очевидно, статус и бесплатный ром в баре.

— Нет, конечно.

— Тогда идемте наверх, в обычное кафе. На дайкири не рассчитывайте, но, улетая из Гаваны, можно для разнообразия отведать и Cuba Libre.

— Это ром с колой?

— Ну да. Американская месть Фиделю.

На втором этаже — пусто, просторно и солнечно, до боли напоминает какие-то маленькие южные аэропорты из моего детства. Меня отправляли на море каждое лето — то в Крым, то на Кавказ; — эти стеклянные коробки, пронизанные солнцем, остались в памяти, конечно, оттуда. Но здесь лучше — прохладно, потому что кондиционеры работают на полную мощность, немноголюдно — не сезон, — и московский рейс улетает полупустым, а в местном баре яркая моложавая кубинка с большой грудью, украшенной замысловатой татуировкой, от души плеснула нам рому в пластиковые стаканчики и чуть-чуть брызнула сверху кока-колы, подмигнув при этом моему спутнику. Мы усаживаемся у самой стеклянной стены, выходящей на летное поле, такое же пустое, как зал ожидания. И нам грустно. То есть наверняка я могу говорить только о себе, но мне кажется, что и он грустит, расставаясь, и вопрос потому звучит чуть более резко, чем обычно, чтобы суровостью завесить грусть. Знаем мы эти мужские приемы.

— Ну, что там еще у вас, наверняка припасли пару коварных вопросов на прощание.

— Только один. Я знаю меру.

— Ну, так давайте ваш, мерный. Один.

— Путин.

— Что именно Путин?

— Кто привел его в Кремль?

— Ну, этого я вам не скажу. И никто не скажет. Есть несколько версий. И одна из них — простое расположение Бородина.

— Я не про Кремль вообще. Я про то, кто решил, что он будет преемником.

— Ельцин. Борис Николаевич. Лично. Такие вопросы он не доверял никому, иногда мне казалось, что и себе самому — тоже. И тогда просто — что называется — тыкал пальцем. Наугад. И попадал. Рассказывали, что когда он вдруг собрался лететь в Чечню в 96-м году и там, перемещаясь на вертолете, — посетить какую-то российскую часть, Коржаков уже в воздухе дал команду разработать несколько вариантов маршрута. К их прибытию — работа, разумеется, была выполнена — для президента и его свиты предлагалось несколько вариантов на выбор. Однако никто из генералов этот выбор делать не хотел. Слишком опасным был этот перелет над горами, слишком большой ответственность избравшего. Когда Ельцин вошел в помещение, повисла неловкая пауза, однако никакой неловкости не случилось.

— Дайте сюда, — беспалой лапой Ельцин заграбастал планы полетов, мельком взглянул на каждый и, не раздумывая, вытянул один, — сюда летим.

— Он не знал местности, плохо ориентировался в специфических летных картах, не владел оперативной информацией о ситуации в тех районах, над которыми пришлось бы лететь, а она менялась стремительно. И тем не менее он выбрал самый безопасный и верный маршрут. И часть, которую посетил во время того полета, более других заслуживала президентских наградных часов и подарков, — рассказывал мне после один из генералов, встречавших президента в Чечне.

— Такая у него интуиция, — ответил я. И к этому нечего было добавить.

— Возвращаясь в конец 1999 года, разумеется, надо четко понимать, что те люди, которые уговаривали и уговорили его добровольно покинуть пост, разумеется, предполагали кандидата-преемника. Я не знаком со всем списком, но знаю наверняка, что там присутствовал ныне покойный Аксененко, помните, был такой изрядно проворовавшийся министр путей сообщения, был Степашин, было еще несколько фамилий — тех я не видел. Так же сложно сейчас говорить о том, кто внес чью кандидатуру. У победы, как известно, много отцов. И что остается несчастному Березовскому, о котором вот-вот все забудут вовсе, как не утверждать, что Путин именно его детище. Разумеется, жестокое и неблагодарное. Все это — в той или иной степени всего лишь гипотезы.

Одно известно наверняка. Список остался в руках в Ельцина, и так же, как в 96-м в Чечне, он выбрал того, кого выбрал. Возможно, так же — интуитивно. Но интуиция Ельцина, когда он прислушивался к ней всерьез, не отвлекаясь на шепот изо всех углов и прочие влияния, о которых мы много говорили прежде, ни разу его не подводила. Не подвела — и теперь. Но это, разумеется, мое личное мнение.