Александра Ронис - Добро пожаловать в прошлое! [СИ]

Почему-то ожидаемой злости и ревности не было. Стало даже немного смешно. Глупая, наивная девочка! Пытается бороться с ним, как может, отвергая реальность. Хотя далеко не дура! Так что, вполне возможно, что прямо сейчас она объясняется с поклонником, поэтому решил не мешать молодежи разрывать отношения. Он надеялся на ее благоразумие, тем более что уже проверил – витамины для беременных принимать она уже начала. Это радовало.

Зато удручили неразобранные запасы продуктов, так и сваленные на столе в одну кучу, как он их оставил днем. И посуда чистая. Ни следа хотя бы перекуса. Голодовку решила объявить? Не пойдет. Хоть силком, но есть придется. Будущей маме питаться нужно полноценно и своевременно, да и у самого желудок заурчал от голода. Вымыв руки и засучив рукава, Демидов принялся за приготовление ужина.

Немногим больше чем через час уже и ужин был готов, и мысли непрошенные в голову полезли. Чтобы расстаться с мальчиком времени прошло более чем достаточно. О чем можно беседовать, когда уже «все», «конец»? Грешным делом подумал, а не решила ли Ксения напоследок подложить Владу свинью, а Дениске своему – приятное сделать? Как бы не в постели сейчас голубки нежились! И откуда только мысли такие взялись? Они разъедали душу не хуже ржавчины, полосовали сердце похлеще бритвы.

Выждав еще с полчаса, Влад взялся за телефон. Когда на третью попытку дозвониться трубку она так и не сняла, его уже начало потряхивать от быстро разгорающегося внутри гнева, и лишь на самом краю сознания мелькнувшая мысль о том, что, не дай бог, могло и случиться что-то, сдерживала пока от скатывания в безудержную ярость. А если пока он ей тут ужин готовит, старается, она ему рога наставляет?!

Четвертый звонок увенчался успехом. На фоне чужих голосов, постороннего офисного шума голос девушки казался тихим, растерянным. На вопрос о своем местонахождении Ксения выдала бесхитростное: «В полиции», а у него внутри неприятно екнуло. Каким ветром ее туда занесло?

Пока спустился к машине, пока доехал до местной ментовки, успел передумать кучу всего: и что несчастный случай произошел с тем же Денисом, а она – свидетель, либо сама стала жертвой нападения, ограбления, да чего угодно. О том, что Ксения могла накатать заяву на него, подумалось, только когда поднимался по ступеням ОМВД.

В последний раз в этом отделе полиции Демидов был в ночь гибели Лены, в почти невменяемом состоянии. Всеми бумагами тогда занимался Воронов. Помнил только ряд кресел, серый пол, шатающийся под ногами, да нудный гул, лезущий в уши. Притихшая Ксения сидела в том же самом кресле, с которого, при виде него, она поднялась и сейчас. Оглянулась куда-то вглубь коридора и замерла в ожидании.

– Ты чего здесь? – тихо спросил Влад, подойдя к ней совсем близко, ладонью коснувшись предплечья.

Девушка посмотрела на него долгим, вымученным взглядом, словно не решаясь поделиться тем, что ее тревожило. За эти секунды молчания успел с облегчением отметить про себя, что никаких видимых повреждений и травм у ней не было. По покрасневшим глазам понял, что всплакнула немного, но признаков истерики, к счастью, не наблюдалось. Как и не обнаружился в непосредственной близости от нее и ненаглядный Денис.

– Мне Алена позвонила, – наконец горячо зашептала девушка.

– Какая Алена? – нахмурился опер.

Оглядевшись по сторонам, Ксения привстала на носочки и, обдавая его дыханием, проговорила едва слышно ему прямо в ухо:

– Которая пропала… моя одноклассница.

– Когда позвонила?

– Когда Саша ушел.

– И? – Влад склонил голову еще ниже. – Что сказала?

– Попросила, чтобы я ее маме передала, что она жива и с ней все в порядке.

– Ты передала? – внимательно посмотрел в ее глаза.

– Да, – Ксюша запнулась на секунду, а потом снова зашептала: – Ее мама попросила меня с ней сюда прийти, к следователю… Влад, – тут ее голос сорвался, – еще она сказала, что в полиции думают, что пропажа Курбанова… ну, Марат, – на всякий случай пояснила она, – как-то связана с исчезновением Алены. Они в одно время пропали… А еще убийство Ковылева… Они же с Курбановым друзья были…

На лице Демидова не дрогнул ни один мускул, а внутри все напряглось. Пальцы плотнее обхватили руку девушки, ближе притянули ее к себе. Он вгляделся в лицо Ксении, чутко следя за малейшими изменениями ее состояния. Главное, чтобы не запаниковала.

– Влад, – в девичьем голосе отчетливо зазвучали слезы. – Мне страшно… Я боюсь.

– Пойдем на улицу, – опустив руки на плечи девушки, опер направил ее в сторону выхода.

Необходимо было как-то сориентировать ее на случай непредвиденных вопросов. К тому моменту как они, спустившись со ступенек крыльца, остановились неподалеку в тени деревьев, он уже определился, в каком ключе преподнести историю.

– Насчет подруги говори все как есть, – убедившись, что Ксения его внимательно слушает, приступил к инструкциям. – Когда последний раз видела, когда позвонила, что сказала. По поводу тех двоих не говори ничего, пока не спросят, – увидев, что ее глаза вновь наполняются слезами, взял в ладони ее лицо, приподнял к себе. Взглядом, интонацией, осторожными, нежными касаниями постарался успокоить. – Я буду рядом. Без меня тебя не имеют права допрашивать.

– Мне страшно, – тихо заплакала девушка.

– Ксюш, – ему нужно было сказать все до конца. – Даже если насчет пацанов что-то всплывет, то запомни: ты ни о нем, ни о другом ничего не знаешь. В тот день ты поехала ко мне в отдел за ключами и попала под машину, – ее серые, с поволокой слез глаза вытягивали из него всю душу. Вновь она смотрела на него доверчиво, как на единственного человека, способного защитить ее от бед, укрыть от житейских бурь. Прямо здесь и сейчас она интуитивно искала защиты у него, и обмануть ее доверие для него теперь было смерти подобно.

Как ни странно, но рядом с Владом Ксения снова почувствовала себя в безопасности. В относительной безопасности. Потому что при мысли о том, что их связывало слишком «интимное», внутри начинало царапать от стыда и обжигала боязнь надвигающейся ночи. А вдруг ему захочется еще?

Под наплывом быстро сменяющихся событий дня ее отношение к оперу стало напоминать качели. С утра – непреходящее чувство неприязни, тлеющей ненависти, зудящее, разъедающее остатки душевного спокойствия; вечером – точечные уколы желания спрятаться под его крылом, в его объятиях, как там, у гаража, когда только его сильные руки и удерживали от, казалось, грозящего безумия, обещали успокоение; а между ними – обреченность, животный страх, жуткое ожидание неминуемой пытки под ножом врача в кабинете медцентра.

Разговор со следователем остался в памяти девушки нечетким, размытым пятном. Единственным реальным моментом в этом подобии сна были горячие ладони Влада, лежащие у нее на плечах, как свидетельство его готовности защитить, уберечь, спасти от чего-то темного, страшного, надвигающегося на нее с упрямой, жестокой неотвратимостью. Хотелось в это верить, несмотря на изредка проскальзывающие всполохами искры предчувствия, что и источником этого жуткого нечто является сам Влад.