Александра Ронис - Добро пожаловать в прошлое! [СИ]

С другой стороны, опер был уверен, новости о видео сыграют ему на руку – Ксюша не будет брыкаться, не закатит сцену ни в лаборатории, ни в суде, сделает все как положено. Ведь если бы он не нашел заранее кандидата на роль папы, сколько бы драгоценного времени могло быть потеряно. А так все идет, как будто так и должно. Где-то на краю сознания возникла мысль, может, так оно и надо? Никогда не верил в судьбу, провидение и прочую ерунду, а сейчас прямо таким суеверным стал, аж самому смешно.

Следующее утро началось для Демидовых в шесть утра. Как только завибрировал будильник на телефоне, опер бодро соскочил с постели, широко зевая, растер ладонями лицо. Не выспался, но новый день обещал кучу сложностей, поэтому разлеживаться было некогда. Умывшись, поставил чайник и в ожидании, пока тот закипит, полез на страничку с видео – «вдохновиться» комментариями. При виде надписи «видео удалено» не удивился, сделал вывод, что полиция уже включилась в работу. Просмотры зашкаливали, и при наборе ключевых слов в поисковике всплыло несколько ссылок на сторонние сайты. Словно спрут опутал щупальцами…

К Ксении он заходил тихо, на цыпочках. Не смог устоять перед искушением хоть на доли секунды полюбоваться на нее, безмятежно спящую. Пока не набежала на лицо маска отстраненности, пока не исказили нежные черты трепет и страх. Не удержался, невесомо провел рукой по волосам, накрутил на палец шелковистый локон. Присев на корточки, прикоснулся губами к бархатистой щеке. Сердце пропустило удар, сжалось в невыносимо-горьком предчувствии и только благодаря волевому усилию забилось дальше. Родная…

Веки девушки дрогнули, прогоняя сладкий сон прочь. Увидев совсем близко Влада, Ксения непроизвольно вздрогнула, в глазах промелькнул испуг. Чтобы не напугать ее еще больше, он улыбнулся и сдержанно прошептал:

– Просыпайся, – подождал, пока в глазах появится осмысленное выражение, и все тем же шепотом добавил: – Вставай. Разговор есть.

Когда Ксюша вошла в кухню, на столе в тарелке уже дымился завтрак, Влад стоял у раскрытого холодильника.

– Ты чай или сок будешь?

– Все равно, – безразлично пожала плечами.

Он вытащил из холодильника пакет сока, но наливать не стал, отставил его на подоконник.

– Тогда чай, – решил за нее. – Сок холодный.

Раннее пробуждение не способствовало хорошему аппетиту Ксении, да и привкус зубной пасты показался отвратительным, вызывая навязчивую тошноту. А под жалящим взглядом опера ей и вовсе становилось неуютно – сразу же на ум шла предстоящая встреча с человеком, которому много лет назад они с мамой оказались не нужны. Зачем он появился в ее жизни сейчас? Через столько долгих лет? Для чего?

– Тошнит?

Участливый тон Влада выдернул из собственных мыслей, напомнил об «интересном положении», вызывая неловкое чувство стыда. Как будто она специально забеременела. Опустив глаза, молча покачала головой.

– Ешь давай, – он ближе пододвинул к ней тарелку, напомнил: – Тебе нужно хорошо питаться.

Под его пристальным вниманием она через силу впихнула в себя пару ложек и, скривившись, отодвинулась от стола, откинулась на спинку стула.

– Не могу. Правда, – обожгла его умоляющим взглядом. – Попозже съем, хорошо?

Влад поджал губы, но настаивать не стал. Посмотрел на нее по-особенному, как никогда не смотрел, с доброй улыбкой в глазах, и снова напустил на себя сурово-серьезный вид.

– Ксюш, – назвал по имени и замолчал, неотрывно глядя на нее, стараясь унять внутреннее волнение. Взял в руки вилку, покрутил бессмысленно, с громким стуком бросил обратно. Он как будто все слова забыл, одним махом разучился говорить. Когда заметил, что и она начала волноваться, растерянно хлопать ресницами, бегать глазами по его лицу, не стал тянуть больше, сипло выдавил: – Тут такое дело…

И все… Как он и ожидал – истерика. Только что не громкие надрывные рыдания, а тихий, безмолвный плач. Закушенная в отчаянии губа, прозрачные слезы из-под крепко зажмуренных ресниц, обреченно поникшие плечи. Потом невидящий взгляд, направленный куда-то вверх – в потолок, в небеса и, наконец, придушенный, сдавленный всхлип.

Когда встретился с ней глазами, перевернулось все внутри от ее загнанного взгляда. Захотелось провалиться под землю на том же самом месте, где сидел. Чтоб не видеть, не знать, не чувствовать, не понимать. Уж если его, матерого мента, так выворачивает наизнанку, то что испытывает она, ребенок, насильно повзрослевший за один вечер?

– Я не… хочу… чтобы меня… допрашивали, – заикаясь, выдавливала из себя слова Ксения. – Я… не смогу… я… боюсь… я не… хочу.

– Я буду рядом, – опустился Влад перед ней на корточки, ласково глядя в заплаканные глаза, убрал с лица растрепанные, прилипшие к щекам, волосы. Это он ей еще не сказал, что допрос проводится в присутствии опекуна, и очень скоро таковым будет совершенно посторонний для нее человек. Да даже если они и успеют расписаться до этого, в тот момент, когда ее будут допрашивать, он будет находиться в СИЗО. Если… Если все раскроется. Цеплялся за это «если» и сам не верил, что время «если» не наступит.

Готовить ее надо, долго и тщательно. Чтобы запомнила, уяснила, что не видела она никакого эпизода со вторым гаденышем, чтобы забыла, что вообще у гаражей была. Потому и заговорил сейчас об этом, вот так сразу, хотя понимал, что не с беременными такие речи вести. Преследуя более близкую цель, схитрил немного:

– Ксюш, – вкрадчиво, успокаивающим тоном продолжал увещевать: – Если мы успеем расписаться, то ты, как моя жена, можешь вообще отказаться от показаний в отношении меня. Это твое законное право, запомни это.

– Я не хочу! – она лишь еще горше расплакалась.

– Замуж не хочешь? – спросил Влад, удерживая ее лицо обеими руками, не давая отвернуться от его пронзительных глаз. – Почему? – выдохнул одними губами.

– Не хочу! – даже если бы и хотела, не смогла бы сказать честно. Слишком много переплелось всего, так сразу и не скажешь. Не хотела и все! В душе все протестовало. Так замуж не выходят, это она знала точно!

– Боишься? – предполагал, чего и почему боится, но и отступать теперь уже некуда. – Послушай меня, Ксюш, – вытер слезинку со щеки. – Если меня посадят, а меня реально могут посадить, то тебя отправят в детдом. Ты хочешь в детдом? – не дожидаясь ответа, продолжил: – Родишь ты там, и у тебя ребенка заберут, потому что ты сама еще ребенок и самостоятельно поднять его не сможешь. Это в лучшем случае, а в худшем… – помолчав немного, признался: – Ты должна будешь жить со своим новым опекуном, а он, прости, тебе никто, как он к тебе и нашему ребенку относиться будет, неизвестно. Он не твой отец, – с трудом выдержав, не отвел взгляд, – но анализ покажет, что твой.