Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

– Прямо так и сказал?

Девушка кивнула.

– А с чего ты решила, что он тебя убить хочет?

Ксения покраснела. Из уст Саши это действительно звучало нелепо. Юля, наверное, подумала, что она сумасшедшая, поэтому и рассказала все мужу.

– Ты на Юлю не обижайся, – Воронов прямо прочёл ее мысли. – Она за тебя переживает. По этой причине не стала ничего от меня скрывать, хотя ты, скорее всего, просила ее ничего мне не говорить, да?

Глаза мужчины просто гипнотизировали ее, проникали в самое сердце. Как в раскрытой книге читали в душе. Что перед Владом, что перед Сашей она чувствовала себя беззащитной, обнаженной под их призывающими насквозь глазами-сканерами.

– Почему про убийство сразу подумала? – терпеливо повторил вопрос Саша.

– Потому что я Дениса не отдам, – твердо ответила Ксения, но потом ее голос чуть дрогнул: – А он хочет его отнять у меня.

– Ксюш, ты уверена? – переспросил опер, скептически глядя на нее. – Влад не может такого сказать. Это на него не похоже. Абсолютно.

– Конечно, я уверена, – с возмущением выпалила она на одном дыхании. – Я пока ещё хорошо слышу.

Воронов сделал вид, что не заметил дерзости ни в словах, ни в голосе девушки. Зато от его внимательных глаз не укрылось, как она ещё крепче прижала к себе сынишку, поцеловала его в вихрастую макушку.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Допустим, – тут он сделал паузу, – только допустим, что Влад хочет забрать Дениса к себе. Отнять, как ты говоришь. Но с чего ты взяла, что он хочет тебя убить?

Сколько ни пытался Саша понять логику Ксении, у него это не получалось. Откуда такие выводы? Добиваться того, чтобы при разводе родителей ребенок остался с отцом – это одно, но убийство – это ведь совершенно другое. Как небо и земля.

– Потому что он может, – тихо, но твердо пробормотала Ксюша. И, чуть склонив голову, глядя на мужчину исподлобья, добавила: – Как и ты, – а в глазах у нее засверкала слезинками глубоко запрятанная боль.

– Вот оно что, – Воронову сразу же стало понятно многое. И в первую очередь, причина ее неистребимого страха перед ним, Сашей. Став невольной свидетельницей его несдержанности там, на пустыре, она решила, что он жестокий убийца, для которого отнять жизнь у человека – проще простого. А скатавшись с ними в ночи до лесополосы и наблюдая за их слаженными с Владом действиями, она уравняла в своих глазах их обоих. Да, он согласен, что с таким знанием жить непросто, но ведь должна же она понимать, что они ее защищали!

– Интересно, – Воронов не мог удержаться от лёгкого смешка, – в кино обычно девушки влюбляются в своих спасителей, а ты… – он вдруг резко стал серьёзен. – Ксюш, ты помнишь, что было в заброшенном доме, до того как там появился Влад? Нет, даже ещё раньше… Когда ты со школы вышла?

Девушка заметно напряглась, хотя, казалось бы, куда уж больше. Несколько раз отводила заметавшийся взгляд от Саши, но его требовательные и вопрошающие глаза притягивали ее снова и снова.

Конечно же, она все помнит… Сто раз потом рассказывала следователю. Правда, все быстро, скупо, чтобы поскорее отвязаться и забыть весь кошмар. Как будто про другую девочку рассказывала.

– Расскажи мне ещё раз, – приказал Воронов, и Ксения поняла, что не сможет ослушаться. Теперь перед ней сидел не Саша – друг Влада, а жёсткий опер, начальник полиции. И отделаться малозначительными фразами не получится. – Страшно было? Больно, наверное, когда этот пацан тебя потащил в тот загаженный дом? Через засранный подъезд… Через кучи мусора… – его голос, как беспристрастный диктор, озвучивал картинку, оживающую у нее в голове. – Противно, когда лапать стал? – и уже в его потемневших глазах она видела себя и Ковылева. – Ты же понимала, что будет потом?

Зачем? Зачем он это говорит? Зачем его губы роняют такие слова, от которых просыпаются те самые эмоции и ощущения, что она испытала тогда. Воронов как будто рядом стоял!

Расширившимися в панике глазами Ксения смотрела на Воронова, а колени уже давно саднило от камней, больно разодравших кожу, когда она упала. Руки заломило от напрасных усилий вырваться из цепкой хватки одноклассника. В животе все скрутилось тугим узлом от страха. К горлу поступила тошнота, как и в тот момент, когда под зловещий и угрожающий шепот Ковылев полез ей руками под юбку. На глазах выступили слезы, как будто вновь ее школьная блузка затрещала, разрываясь, на груди.

– Как ты думаешь, что бы случилось потом, а? Когда к первому присоединился бы второй? Тот, кто снимал все на видео, а потом этим видео шантажировал вас?

Ксения молчала. Закусив губу, всеми силами пыталась не потерять самообладания и не зареветь в голос.

– Думаешь, получив столь пикантную запись, они бы отпустили тебя как ни в чем не бывало? И ты бы отделалась только парой синяков да разорванной одеждой? И на следующий день уже забыла бы об этом?

Картина перед глазами Ксении возникла донельзя реалистичной. Даже запахи появились. Затхлый, зловонный смрад территории, давно обжитой бомжами и используемой ими в качестве туалета, и удушающий, бьющий в нос дух потного, разгоряченного борьбой чужого тела.

– Тебе сказать, что было бы потом? – почему-то начал злиться Воронов, не обращая внимания на испуганный вид девушки.

Сам не смог бы себе объяснить, с чего это вдруг им овладела такая злость по отношению к ней. Главное, не дать этому невесть откуда взявшемуся в душе яду отравить Ксюшу, окончательно разрушить ее. Однако внутренние тормоза вновь давали сбой.

Она же не знает, что это такое! Не испытала на себе того, отчего его Вика наложила на себя руки! К сожалению, у его бедной сестры не оказалось рядом такого защитника, как Влад!

– Все могло закончиться не просто групповым изнасилованием, но и переломами, разрывами, смертью, наконец. Ксюш, тебя банально могли там убить! Они, а не Влад.

Ксения едва смогла вздохнуть. В горле встал комок.

– А ты считаешь убийцей его. Того, кто не побоялся преступить закон ради тебя. Того, кто сделал все, от него зависящее, чтобы ты и ребенок ни в чем не нуждались. Того, кто пожертвовал своей карьерой ради тебя. Кто лучшие годы своей жизни вынужден провести за решеткой, вдали от сына, вдали от семьи.

Девушка не выдержала его укоризненного тона, осуждающего взгляда.

– Я не просила его убивать Костю! Я не просила тебя убивать Марата! – возможно, слишком резко и грубо это прозвучало, но она больше не могла молчать. Если сидеть и дальше безропотно выслушивать обвинения Воронова, то вскоре она и сама поверит в то, что Демидов угодил «на зону» только по ее вине. Хотя это было совершенно не так. Уж в этом она могла разобраться. – И сидит он не из-за меня!

Слезы моментально высохли. От страха. Потому что девушка поняла, что такая дерзость ей просто так с рук не сойдёт. Даже не дерзость, а наглость и глупость. Кидать в лицо человеку, чьи руки по локоть в крови, неприкрытое обвинение, ещё и наедине. Да он ее сейчас по стенке размажет!