Элис Макдермот - Девятый час [litres]

– Дай посмотрю на твою шею.

Кухня оказалась большой, опрятной, даже милой, хотя на столе все еще красовались остатки завтрака: недоеденные яйца в подставках, недопитое молоко и корки холодного тоста. Смех, так рассердивший брата, наверное, взорвался здесь.

Сам стол был покрыт чистой скатертью, украшенной голубыми цветочками, вышитыми крестиком. На окне висели накрахмаленные голубые занавески. Красивый керамический чайник стоял на плите. В целом квартира была лучше, чем у них с мамой, подумала Салли, но все равно, похоже, это квартира вдовы. Еще одна мать, которая уходит на работу. В холодильном шкафу – молоко, сыр и даже ветчина. Пока Салли готовила девочке сэндвич, Лоретта снова объяснила, что Чарли – ее брат и что всякий раз, когда мамы нет, он тут главный. Ее мама – кухарка в одном доме в центре города. По словам Лоретты, Чарли шлепал ее сестер, когда они плохо себя вели, но ее саму никогда не трогал. Она его любимица, не скрывая радости, заявила она.

Внезапно маленькая девочка помедлила, стоя на коленях на стуле и задрав подбородок. По ее личику проскользнула неуверенность или, возможно, страх. Салли услышала шаги в длинном коридоре, и тут на пороге кухни появился парень.

– Привет, сестра, – сказал он с ноткой удивления.

Лоретта бросилась к нему и запрыгнула на руки, обвив его голыми ногами.

– Приветик, Пищалка! – воскликнул он.

Руки под закатанными рукавами выглядели загорелыми и мускулистыми. Ростом он был со взрослого мужчину.

– Что тут происходит? – спросил парнишка, глядя поверх головы сестры.

– Сестра Люси снова здесь, – зашептала Лоретта. – Она разговаривает с девочками.

– Вот как? – Чарли, опустив девочку на пол, посмотрел на Салли.

Он стоял так близко, что она уловила запах его пота. Этот запах ассоциировался у нее с подземкой или трамваем, с работягами, которые входили в вагон в середине дня с судками для ленча. Глаза у него были темно-синие, и одна прядь густых темных волос падала на лоб. Он поднял руку, чтобы небрежно ее смахнуть. На подбородке у него была глубокая ямочка, а еще тень щетины – привлекательная для парня, настолько молодого. Он действительно был очень красив.

– Ты послушница? – спросил Чарли.

Салли ответила, что сегодня просто ходит с сестрой Люси. Учится разному.

Он кивнул, сунул руки в карманы и прислонился спиной к косяку, одну ногу поставив на мысок и все еще пристально глядя на нее. Плечи под белой рубашкой у него были широкие. И росту в нем было, наверное, больше шести футов, решила Салли. Сверкнув в улыбке прямыми белыми зубами, Чарли обвел взглядом комнату. Глаза у него были цвета глубокой воды. Он был красив, как кинозвезда.

– Сестра Люси прямо как револьвер, да? – сказал он. – Я зову ее Шестизарядная Люси.

Салли увидела, что по коридору к ним приближается сама монахиня. В руке она несла черный саквояж. Две сестры Чарли следовали за ней на некотором отдалении, они жались у того коридора, что был покороче. Теперь обе были полностью одеты и причесаны.

Салли прежде и не подозревала, что сестра Люси такого невысокого роста, она оказалась даже низенькой в своем черном одеянии, когда очутилась перед Чарли и погрозила согнутым пальцем перед его носом. Он же смотрел на нее сверху вниз.

– Только попробуй еще раз тронуть этих девочек, и я вызову полицию! – рявкнула сестра Люси.

Парень только улыбнулся. Он казался добрым и снисходительным.

– Они валяли дурака и капризничали, – спокойно объяснил он. – Мать велела шлепать их, когда они капризничают. Я главный, – добавил он. – Они должны научиться себя вести как следует.

– «Мать велела», – саркастически передразнила сестра Люси, едва ли не шипя. – Я знаю вашу мать. Ничего такого она тебе не говорила. – Ее палец дрожал. Даже чепец и плат будто содрогались. Она поводила вверх-вниз локтями в черных рукавах, точно мехами раздувала жар гнева. – Запереть их на целый день! – Голос у нее сделался пронзительным. – Не пускать в школу! – Ее голос сломался. – У них рубцы остались. – Даже брыли у нее тряслись под двурогим чепцом. – Я знаю, что еще ты сделал с этими девочками. – И она почти взвизгнула: – Это грех!

Красивый Чарли пожал плечами, сложил руки на груди и оттолкнулся от косяка, став еще выше ростом.

– Когда мать на работе, – повторил он, – я тут главный.

Его улыбка практически превратилась в презрительный оскал, но осталась кривоватой, что делало ее мальчишеской, даже очаровательной. Его голые руки были покрыты темными волосками. Под тканью рубашки с небрежно закатанными рукавами перекатывались мышцы. Ноги у него были длинные. Бедра узкие.

– Послушайте, сестра, – начал он и помедлил. Он взглянул на Салли, даже кивнул в ее сторону. Глаза – темно-синие. – Наши девочки не такие тихони, как вот эта святая. Их надо учить дисциплине. – Он покачал головой – грустно, по-дружески. Потом снова пожал плечами и добавил: – Жаль, что приходится говорить вам то, чего вы не знаете.

Салли почувствовала, что у нее горят щеки.

– Ах ты наглый мальчишка, – бесстрастно произнесла сестра Люси, успев совладать с голосом.

Маленькая Лоретта стояла рядом с братом, огромными глазами уставившись на монахиню.

Бросив на нее взгляд, сестра Люси пообещала:

– Еще раз хотя бы пальцем тронешь девочек, и я вызову полицию. Я пойду прямиком к монсеньору.

Теперь Салли уже никак не могла отвязаться от мысли о том, насколько беспомощно и глупо выглядит сестра Люси, грозя парню кулаком, дрожа от гнева в длинном черном одеянии и дурацком чепце.

Чарли взял за руку маленькую Лоретту.

– Ладно, сестра, – по-дружески сказал он. – Незачем так кипятиться. Надо было преподать им урок, и я это сделал. – Все еще улыбаясь, он прищурил блестящие глаза. – Теперь можете пойти заняться собственными делами.

– Скотина, – прошептала, отворачиваясь, сестра Люси. – Идем, – буркнула она Салли.

А Салли пришлось практически коснуться парня, чтобы протиснуться. Вполне возможно, он тихонько смеялся.

– Пока-пока, – проронила им вслед маленькая Лоретта.

В гостиной две девочки прильнули одна к другой, словно спасаясь от шторма. Сестра Люси велела им:

– Если он еще раз вас тронет, приходите в монастырь святой Анны. Сразу же.

Девочки пообещали, но Салли спросила себя, как они пойдут в монастырь святой Анны, если будут привязаны к кровати.

– Не медлите, – слабо добавила сестра, словно и сама это понимала. Ее взгляд скользнул к старшей девочке, все еще прикрывавшей ладонью отметину на шее.

– Не позволяй ему тебя трогать, – приказала сестра.

Спускаясь по лестнице этого ухоженного (нигде ни пылинки, ни паутинки) дома, монахиня заявила:

– Будь я мужчиной, сама бы его выпорола.