Наталия Хабарова - Женщина, не склонная к авантюрам

— Мам, я пойду, — сказала Алена. — Уберусь дома. Только ты мне позвони вечером. Мне врач, наверное, ничего не скажет.

— Может, со мной? — спросила Ирина, сама не зная, на что решиться.

— Нет, лучше так.

— Ну, хорошо.

Ирине пришлось искать телефонный автомат сразу после возвращения на Толину квартиру. Ключи от нее она вчера отдала сыну и попросила, чтобы он дождался ее с работы. Начиная сердиться, трезвонила в дверь больше минуты. Потом заволновалась. Даже если бы Леша спал, такие звуки разбудили бы кого угодно.

— Лена, — закричала она в трубку, потому что слышимость была негодная. — Ты после обеда видела Лешу?

— Мама, — ответила дочь расстроенно, — он лежит на диване и со мной не разговаривает.

— Ты сказала про папу?

— Как же я могла не сказать?

— Передай, что я прошу его подойти.

— Сейчас.

Послышались шаги, шорох, дальний разговор. Потом снова Аленин голос:

— Он не встает. Передернул плечами, отбросил мою руку, и все.

— Я сейчас приеду.

Автобус, слава Богу, пришел быстро. Правда, ее толкали со всех сторон, но сегодня Ирине было все равно. Ни с того ни с сего она вспомнила давно забытого Горького, заученного в школе: «Человек за все платит сам — и потому он свободен». Если бы сам… Пока за нее платят муж и дети. И чем еще все это кончится?

Сбросив сапоги, она прошла в комнату. Пригладила сыну волосы.

— Ты что, ежик?

Леша минуту не двигался, потом резко развернулся к ней.

— Перестань называть меня ежиком!

— Почему? Вон какие иголки выпустил, — попыталась пошутить Ирина. — Ты хоть помнишь, почему мы так стали тебя называть?

— Помню. Не спал без света. Всего боялся, как ежик в тумане… — Он посмотрел на нее исподлобья. — Но теперь не боюсь.

— Сынок, мы же вчера договорились, что ты меня ждешь у дяди Толи, — сменила она тему.

— Мама, почему ты все время говоришь «мы»? — спросил Леша с таким напряжением в голосе, какого она никогда прежде у него не слышала. — Это ты сказала мне, что я должен ждать. И ты меня ни разу не спросила, хочу ли я с ним жить! Просто захватила меня с собой, как кутенка. А я папу люблю! — выкрикнул он последние слова.

— Ну-ну, — Ирина прижала к себе его голову. — Прости меня, маленький! Наверное, ты прав. Конечно, прав. Но я… немножко растерялась. Я тоже не знаю, как себя правильно вести. Понимаешь?

Ирина отстранила от себя сына, посмотрела ему в глаза. Он упрямо мотал головой, закрываясь от ее слов.

— Нет. Не понимаю! Может, тот и хороший. Но папа лучше! Ты ведь нас от него рожала, значит, ты его любила? И он тебя любит. И мы с Ленкой пока тут. А теперь еще папа в больнице. Ты его снова хочешь бросить? Да?! Неужели, да?!

Он смотрел на нее в отчаянии. Потом отвернулся, и плечи его стали вздрагивать все сильнее.

Ирина встала, подошла к окну. Только сейчас заметила, что не разделась. Пошла в прихожую. Появилась Алена.

— Ты уходишь? И даже не позвонила узнать про папу?

— Я не забыла, — устало ответила Ирина. — Напишу дяде Толе записку и вернусь.

Алена хотела еще что-то спросить, но передумала.

Ирина не сразу поняла, что пытается ключом открыть дверь, запертую изнутри. Через несколько секунд Толя отодвинул задвижку. Улыбнулся:

— Привет!

Она, не отвечая, сделала шаг навстречу и обняла его. Потом, заметив на полу лужу от снега, снова отодвинулась.

Толя смотрел уже серьезно.

— Что стряслось?

— У Игоря инфаркт.

У Толи дрогнуло лицо.

— Беда… Очень плохо?

— Говорят: средней тяжести.

— По-моему, так всегда говорят.

— Может быть. Не знаю.

— Ребята как?

— Тяжело, Толечка. — Она взглянула на него просительно. — Я пока побуду с ними.

— Конечно. Чем помочь?

— Спасибо, что ты! Я побежала?

— Давай. Держись.

Она слегла улыбнулась ему:

— Стараюсь.

Дома, раздеваясь и одновременно набирая номер кардиологического центра, Ирина попросила дочь:

— Разогревай ужин. Алло, добрый вечер! Подскажите, пожалуйста, как состояние Колыванова?

Из комнаты и кухни вышли сын и дочь. Выслушав ответ, Ирина прислонилась к двери.

— Что она сказала? — спросил Леша, испуганно всматриваясь в нее.

— Лешенька, папа умер, — тихо ответила Ирина.

Словно при замедленной съемке, она увидела, что сын сел на пол и уткнулся головой в коленки. Алена, неловко вытянув ноги, почти легла рядом и обняла его. Ирина подошла и, как большая птица — подраненных птенцов, замкнула их в кольцо своих рук…

Похороны прошли для Ирины, как в полусне. Будто она наблюдала за всем происходящим из затемненного окошка. Она была благодарна младшему брату мужа, Владику, быстро и толково организовавшему все, что нужно.

Из небольшого пригородного поселка, где родился Игорь, приехала свекровь, Анастасия Петровна. Они с Ириной не ладили с тех пор, когда свекровь, властвовавшая в своей семье, встретила мягкий, но непреклонный отпор невестки, не желавшей, чтобы ей навязывали правила поведения. Во время очередного визита Анастасии Петровны в молодую семью они поссорились. Мать обозвала сына тряпкой и хлопнула дверью. Посещения с тех пор почти прекратились.

Все эти черные дни главной заботой Ирины было находиться рядом с детьми. Алена плакала у гроба отца навзрыд. Леша стоял с покрасневшими глазами, но держался. Ирина, как когда-то с ними маленькими, все время старалась держать их за руки и тревожилась, когда чья-то ладошка пропадала. Тут же находила сына или дочь взглядом и вновь обнимала их.

Она осталась наедине с детьми только к вечеру третьего дня после похорон. Разогрела чай, достала из холодильника любимый торт Игоря. Разрезала, разложила по тарелкам. Алена и Леша смотрели на нее молча. Ирина села, уткнулась лицом в ладони… Подошла дочь, наклонилась, обняла ее. Сын стал гладить по руке. Слезы, сдерживаемые всю последнюю неделю, лились и лились. Она пошла в ванную, села на краешек, оттерла следы размазавшейся туши и начисто вымыла лицо холодной водой. Несколько раз глубоко вдохнула воздух и вернулась.

— Хоть поешь, — попросила Алена. — Ты уже сколько голодная. Нельзя же так.

Ирина кивнула. проглотила кусочек торта, запила остывшим чаем. Встретилась с вопрошающим взглядом дочери:

— Что?

— Ма, как мы теперь будем жить?

— Не знаю, детка, — ответила Ирина. — Пойдемте спать.

…Игорь с тоской и болью смотрел на нее, стоя в могильной яме так, что видны были только глаза. Сделав шаг к нему по мокрой и скользкой земле, Ирина увидела, что рот его заклеен скотчем. И во сне она знала, что он мертв, но протянула ему руку, когда увидела, что муж поднял свою, исхудалую до костей. Несмотря на ее нестерпимый холод, Ирина напрягла все свои силы, чтобы вытащить его. Но сразу поняла, что он не стремится наверх, а тянет ее вниз. Она попыталась разжать его пальцы, а когда не смогла, прижала его ладонь к краю могилы и стала бить ее острым каблуком сапога…