Наталия Хабарова - Женщина, не склонная к авантюрам

— Тогда будем.

— Приезжайте завтра или послезавтра.

— Хорошо. Я позвоню.

Дома Ирина не сразу и нашла елку, которую не доставала уже несколько лет. Вытянула ее из-за коробок с обувью, достала колючие лапы из наволочки, придирчиво осмотрела каждую. Вполне приемлемо. Заглянула в мешочек с елочными украшениями. Старики Хоттабычи в запыленных чалмах, белочки и зайчики потускнели.

«Лет-то им почти как мне, — подумала Ирина. — Привезем Лешку и пойдем все вместе покупать игрушки».

Она ощутила слабый запах хвойного экстракта. И с ним пришло воспоминание о той манящей тайне, с которой в дальнем детстве связывался этот желанный праздник.

В абсолютной тишине зазвонил телефон, и она от неожиданности сильно вздрогнула. «Нервы тебе, девушка, лечить надо», — в который раз сказала она себе.

— Алло?

— Здравствуйте, Ирина Афанасьевна, — шутливо начали на другом конце провода.

— Не менее здравствуйте, Алла Васильевна! — поддержала она.

— Как ты? — сменила Алла тон на обычный.

— Ой, боюсь сглазить. По-разному, но вроде чуть лучше.

— Ты сейчас сильно занята?

— Нет.

— Я недалеко, забегу на пять минут?

— О чем разговор…

Пока Ирина доставала варенье, кипятила чай, ей все больше становилось не по себе. Просто потрепаться — на Аллу не похоже. По делу? Какие у нас с ней теперь дела? К приходу подруги она была уже так взвинчена, что сама себе удивлялась.

— Проходи.

Сегодня Алла выглядела лучше, чем в прошлый раз. Волосы подкрашены, подвиты, легкий макияж. Костюм брусничного цвета мягко скрадывает полноту. Только глаза по-прежнему как у потерянной собаки. Она отпила несколько глотков и сказала:

— Не буду тебя томить. Что-то я все в последнее время к тебе с важными разговорами. Не знаю уж на этот раз — хороший или плохой.

— Алла! — умоляюще поторопила Ирина.

— В общем, я водила Алену на консультацию к Тамаре Владимировне. Помнишь, у которой ты тогда была? Алена беременна. Тамара считает, что аборт делать опасно. А по реакции Алены я догадываюсь, что она на это решилась. Просила ни о чем тебе не говорить. Но я такой грех на душу взять не могу…

Ирина, положив руки на стол, застыла.

— Что ты молчишь? — устало спросила Алла.

— Какой срок?

— Около четырех недель.

— Но ей ведь еще рано рожать, — еле выговорила Ирина.

— Нас с тобой они не спросили, — зло ответила Алла. — Что эти дурочки соображают? Предохраниться и то толком не могут! Козлик, как я поняла, тут же ускакал в сторону… — Алла закашлялась, поперхнувшись чаем. — Что касается «рано — не рано». Тамара говорит, что Алена должна выдержать. Ей почти семнадцать будет. В крайнем случае — кесарево. Ты-то как? Алена мне сказала: не могу же я им еще своего ребенка подбросить…

— Господи, да что же это такое? — с отчаянием спросила Ирина.

— Откажется? — по-своему поняла ее Алла.

— Не знаю. Не думаю. Да я не про него. Почему она ко мне не пришла?

— Боится еще сильнее тебе все усложнить.

— Даже если случится все самое плохое, она моя дочь, и я ее не оставлю.

— Что ты от нее хочешь? У нее стресс, и она не знает, в какую сторону бежать.

— Где вот она сейчас? Не успеет глупостей наделать?

— Вряд ли. Вчера только получили подтверждение. Не идиотка же она к какой-нибудь бабке идти. А в абортарий за минуту не попадешь.

— Я тебя прошу, если она снова к тебе обратится: хватай ее в охапку и тащи домой! Что ж они меня так мучают? Неужели я действительно никудышная мать?..

— Просто они выросли, Ира. Не нами сказано: большие детки — большие бедки.

Вечером Толя, увидев Ирину, испугался. До синевы бледная, под глазами круги, видно, что много плакала.

— Что опять случилось?

— Раздевайся, расскажу.

Он сбросил куртку, шапку, быстро расшнуровал ботинки.

— Ну и?

— Толя, этот год когда-нибудь кончится? — с отчаянием в голосе спросила она его. — Алена беременна. Хочет делать аборт.

— Да, с твоими ребятами не соскучишься. Что ты ей посоветовала?

— Мне рассказала бывшая соседка, Алла. Она врач, устраивала консультацию. Аборт нельзя, это может кончиться бесплодием.

— Вообще-то она девочка крепкая. Ей пятнадцать?

— Шестнадцать.

— У меня у знакомых тоже в шестнадцать родила. Не смертельно. Ты знаешь, от кого?

— Был какой-то Славка. Она не знакомила, говорила: пока рано. А теперь сбежал…

— Весело… Ты будешь уговаривать рожать?

— А что делать, Толя? Если потом детей не будет…

— Да, — протяжно вздохнул он. — И как это с высокой точностью хорошие девочки на сволочей налетают и наоборот…

В тишине поужинали. Ирина настораживалась от каждого звука. Наконец раздались два коротких звонка.

— Давай в темпе румбы, — скомандовала она пришедшей дочери.

— Здрасьте, дядь Толь.

— Привет. Как дела?

— Лучше всех.

— Да я вижу.

Алена посмотрела вопросительно. Нахмурилась. Без аппетита поковырялась в тарелке. Молча помыла посуду.

— Ален, иди сюда, — из комнаты позвала Ирина.

Кремнев сел читать.

Почти через час пришла Ирина. Грустная, но умиротворенная. Сказала в ответ на его вопросительный взгляд:

— Уговорила. Со школой решим как-нибудь. В армию ей не идти. Ну не стреляться же, в самом деле…

— Эт-точно, — скопировал Толя товарища Сухова.

На следующий вечер они на машине Толиного приятеля ехали в поселок, где жила Иринина свекровь.

Леша, уже одетый, ждал у калитки.

— Сейчас я бабушке скажу, что поехал.

Вернулся, плюхнулся на заднее сиденье между матерью и сестрой.

— Вот дурак, — сказала Алена обо всем, что произошло.

— Сама такая, — отозвался Леша.

— Вам больше сказать друг другу нечего? — по привычке остановила их Ирина.

— Да я так, любя, — кулаком толкнула Алена брата в плечо.

Ирина попыталась обнять их обоих. Получилось не очень.

Половину выходного дня они провели на елочном базаре. Потом до вечера наряжали елку новыми игрушками, сладостями и серпантином.

31 декабря за минуту до полуночи Толя налил Леше и Алене кока-колу. Пробка в шампанском застряла.

— Быстрей, быстрей, — закусив губу, переживала Алена.

— Восемь, девять, десять…

Пробка поддалась.

— Одиннадцать, двенадцать!!! С Новым годом!

Они чокнулись хрустальными бокалами.

— Ленка, а ты почему не шампанское?

— Потом узнаешь.

…И снова было начало сентября. Они сидели в той же машине, только Ирина впереди, а Толя с ребятами сзади. Ирина посмотрелась в зеркальце, навела его на заднее сиденье. Вид у Толи со свертком на коленях был слегка озадаченный.

— Что? — обернулась она к нему.

— У меня такое чувство, что брюки мокрые.

— Алена, ты Иринке памперсы надела?

— Не успела, — приглушенным голосом, еле удерживаясь от смеха, сказала дочь. — Наготовила их, а когда вы забибикали, не нашла. Надеялась, что она до дома дотерпит.