Люсинда Райли - Семь сестер [litres]

Сама Изабелла до сей поры не обменялась с отцом подруги и десятком фраз, таких ничего не значащих любезностей, когда встречалась с ним на разных светских мероприятиях. Но все равно, этот человек ей очень нравился. Красивый мужчина с правильными чертами лица и бледно-голубыми глазами, которые, как ей казалось, очень часто блуждали совсем в иных мирах, нежели в тех, в которых ему приходилось вращаться. Вполне возможно, размышляла она, в такие минуты мысли сеньора да Силва Коста заняты исключительно монументальной фигурой Христа, над которой он сейчас работает, или горой Корковадо, на вершине которой предполагается воздвигнуть памятник.

Изабелла облегченно перевела дух, когда услышала шаги отца. Тот, несколько удивленный появлением неожиданного гостя, лично вышел из кабинета, чтобы поздороваться с ним. В ее сердце тотчас же затеплилась слабая надежда. Она знала, Антонио уважает сеньора да Силва Коста, и не только потому, что тот происходит из родовитой португальской семьи. Главным образом за его труд над проектом памятника Христу. Вообще, эта работа сделала да Силву Коста самой настоящей знаменитостью в Рио.

Девушки прислушались к тому, как оба их отца пересекли холл и скрылись в гостиной, плотно прикрыв за собой дверь.

– Я не вынесу этих мучительных минут ожидания! – воскликнула Изабелла и рухнула на стул. – Все мое будущее зависит от их разговора.

– Пожалуйста, не драматизируй ситуацию, Изабелла, – улыбнулась в ответ Мария Элиза. – Уверена, все устроится наилучшим образом.

Прошло минут двадцать, в течение которых Изабелла буквально сгорала от нетерпения. Но вот дверь гостиной снова отворилась, и мужчины вышли в холл, разговаривая на ходу о статуе Христа.

– Дайте мне знать, когда захотите подняться на гору и лично увидеть все то, что я там напланировал, и я обязательно устрою для вас специальную экскурсию, – промолвил Эйтор, обращаясь к Антонио. – А сейчас я забираю дочь и везу ее домой.

– Конечно-конечно! – Антонио велел Габриеле, чтобы та позвала Марию Элизу. – Рад был встретиться с вами, сеньор да Силва. И еще раз благодарю вас за ваше любезное предложение.

– Не стоит. Сущие пустяки. А вот и ты, Мария Элиза. Поторопись, дочка. У меня на пять часов назначена встреча в городе. Надо спешить. Адью, сеньор Бонифацио.

Отец с дочерью заторопились к дверям. Мария Элиза бросила на Изабеллу прощальный взгляд, полный неопределенности, и исчезла вслед за отцом на улице. Изабелла в нерешительности мялась в дальнем углу вестибюля.

Отец какое-то время постоял молча, затем развернулся, чтобы снова уединиться у себя в кабинете, но тут заметил дочь. Увидев ее напряженное лицо, он слегка покачал головой и тяжело вздохнул.

– Насколько можно судить по твоему лицу, ты в курсе.

– Это была идея Марии Элизы, – начала торопливо оправдываться Изабелла. – Она попросила меня составить ей компанию на время их путешествия в Европу. Ты же знаешь, у нее лишь два младших брата и…

– Я уже сказал сеньору да Силва Коста, а сейчас повторяю это и тебе, Изабелла. Вопрос даже не подлежит обсуждению.

– Но почему, паи? Разве ты не понимаешь, что такая поездка по Европе самым наилучшим образом поспособствует моему образованию?

– Твоего образования, Изабелла, с тебя вполне достаточно. Я истратил на твое обучение тысячи реалов, но все эти траты, к счастью, окупились с лихвой. Тебе уже удалось поймать в свои сети большую рыбку. Мы с тобой оба отлично понимаем, что сеньор Густаво может сделать тебе предложение буквально в любой день. Так объясни мне, ради всех святых, с какой стати я должен отпускать тебя в Старый Свет, когда ты вот-вот станешь королевой Нового Света?

– Папочка! Пожалуйста! Я…

– Все! Точка! Больше не желаю ничего слышать об этом. Тема закрыта. Увидимся за ужином.

Изабелла громко всхлипнула и, с трудом сдерживая рыдания, отвернулась от отца. Она помчалась через кухню к черному ходу, перепугав своим внезапным появлением и своим зареванным видом весь кухонный персонал, трудившийся над приготовлением ужина. Подбежала к дверям, рванула их на себя и выбежала в сад. Она бежала, не разбирая дороги, не заботясь о том, что может порвать платье, потом полезла в гору, хватаясь за ветки кустарников и стволы деревьев как за опору при восхождении.

Минут через десять она вскарабкалась достаточно высоко. Во всяком случае, здесь ее точно никто не услышит, подумала она и, упав на теплую землю, взвыла словно дикий зверь. Нарыдавшись и излив в слезах всю свою горечь, обиду, негодование, она перевернулась на спину и отряхнула землю со своего муслинового платья. Потом уселась, обхватив колени руками и придвинув их к самому подбородку. Она окинула взором открывшуюся ее глазу панораму Рио. Этот необыкновенно живописный и красивый вид стал понемногу успокаивать ее. Глянула вниз, туда, где среди деревьев белела их вилла в Космо Вело. Задрала голову вверх, над ней нависла гора Корковадо, ее вершина терялась среди густых облаков.

В противоположном направлении, по другую сторону горы, вдали виднелась фавела, убогое скопище лачуг и сараев, в которых ютятся бедняки, сооружающие себе дома из того, что им попадается под руку. Изабелла прислушалась. С порывами ветра до нее долетали звуки приглушенной барабанной дроби. Это жители фавелы развлекают себя днями и ночами игрой на барабанах, танцуя самбу, эту музыку полей и дикой природы, под которую они пытаются хоть на время забыть о своей тяжелой и безрадостной жизни. При мысли обо всех этих несчастных и обездоленных людях в голове у Изабеллы стало проясняться.

«Да я просто богатая, испорченная эгоистка, – попеняла она самой себе. – Как я могу вести себя столь непозволительным образом, когда у меня есть все? Когда у этих людей нет ничего».

Изабелла опустилась на колени и начала молиться.

– Помоги мне, Пресвятая Мадонна, очисти мое сердце от страстей и дурных мыслей. Сделай меня такой же трезвомыслящей и разумной, как Мария Элиза. И прости меня за все. – Она молилась горячо и неистово. – Я знаю, что веду себя плохо и недостойно. Обещаю Тебе, что отныне я буду благодарной и послушной дочерью и никогда и ни в чем не стану перечить своему отцу.

Через какое-то время Изабелла спустилась вниз и вернулась в дом через кухню, грязная, растрепанная, но с высоко поднятой головой. Она быстро поднялась к себе, велела Габриеле приготовить ванну, а потом, лежа в воде, стала размышлять о том, какой примерной и послушной она будет дочерью… и женой.

За ужином никаких разговоров о Европе и об отказе отца пустить ее туда. Лежа ночью в кровати, Изабелла точно знала, что эта тема более никогда не возникнет в их семейных разговорах.