Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая

Отступивъ отъ главнаго предмета, онъ перебралъ всѣ Европейскія Державы, утверждая, что Англія не можетъ надѣяться на помощь ни одной изъ нихъ, воюя съ Франціею. Въ заключеніе всего, онъ требовалъ немедленнаго исполненія Аміенскаго трактата и запрещенія бранныхъ статей въ Англійскихъ журналахъ. Въ противномъ случаѣ слѣдовало быть войнѣ.

Въ продолженіе этой длинной рѣчи, которую Первый Консулъ произнесъ съ чрезвычайною скоростью, Лордъ Витвортъ, не смотря на то, что свиданіе продлилось два часа, едва имѣлъ время сказать нѣсколько словъ въ отвѣтъ или въ объясненіе. Когда же онъ началъ излагать новыя причины опасеніи, заставлявшія Англійскаго Короля требовать болѣе выгодныхъ условій, ссылаясь на вновь пріобрѣтенныя Франціей) земли и власть, то Наполеонъ прервалъ его -- "Полагаю, что вы разумѣете подъ этимъ Піемонть и Швейцарію," сказалъ онъ: "это такія бездѣлки, которыя должно бы предвидѣть въ продолженіе переговоровъ. Теперь ужъ вы не имѣете права за нихъ вступаться." Касательно предлагаемаго Англіею вознагражденія изъ отнятой у Европы общей добычи, если она вступитъ въ дружество съ Наполеономъ, Лордъ Витвортъ благородно отвѣтствовалъ, что честолюбіе Англійскаго Короля ограничивается тѣмъ, чтобы сохранить то, что ему принадлежитъ, не трогая чужой собственности.-- Они разстались вѣжливо, но Лордъ Витвортъ заключилъ, что Бонапарте ни зачто не откажется отъ притязаній своихъ на Мальту.

Британское Министерство было того же самаго мнѣнія; и Его Величество предложилъ Палатѣ Депутатовъ, необходимость увеличить военныя силы для защиты его владѣній въ случаѣ предполагаемаго со стороны Франціи вторженія. Однако жъ, приведенныя министрами причины имъ самимъ повредили, ибо онѣ не подтверждались дѣломъ; -- опасенія ихъ, говорили они, возникали отъ морскихъ пріуготовленій, дѣлаемыхъ въ разныхъ портахъ Франціи. Но они ничего не возражали противъ сихъ пріуготовленій, во время продолжавшихся между Англіею и Франціею переговоровъ, да и дѣйствительно ничего важнаго въ этомъ отношеніи не происходило,-- чѣмъ Англійскіе Министры дали надъ собою Французскимъ перевѣсъ, не соблюдя въ дѣлѣ своемъ строгой истины. Всѣ однако жъ видѣли существенную основательность ихъ поступка, оправдываемаго хищнымъ и безпредѣльнымъ честолюбіемъ Повелителя Франціи и чувствами ненависти и вражды, которыя онъ, казалось, питалъ къ Великобританіи.

По торжественномъ отреченіи Франціи отъ обвиненія на счетъ будто бы дѣлаемыхъ ею морскихъ пріуготовленій, Талейрану было поручено объяснить Лорду Витворту средства, которыми въ случаѣ разрыва, Франція могла поразить Англію, хоть и не прямо, но нападеніемъ на такія Европейскія Державы, которыя она желала видѣть, если не совершенно независимыми, то по крайней мѣрѣ свободными отъ военныхъ притѣсненій. "Естественно," говорилъ Талейранъ въ своей нотѣ: "что если Англія въ слѣдствіе Королевскаго предложенія ополчится, то и Франція также Возьметъ оружіе, что она пошлетъ армію въ Голландію -- поставитъ лагерь на границахъ Ганновера -- удержитъ войска свои въ Швейцаріи -- отправитъ отрядъ въ южную Италію, и наконецъ расположитъ наблюдательную армію по берегамъ моря." Всѣ сіи угрозы, кромѣ послѣдней, относились къ отдаленнымъ и нейтральнымъ Державамъ, которыя ни въ чемъ противъ Франціи не провинились; но которыя теперь долженствовали подвергнуться военному вторженію, и притѣсненіямъ потому, что Британія желала видѣть ихъ счастливыми и независимыми, и потому, что угнетеніемъ оныхъ можно было сдѣлать ей неудовольствіе. Это былъ совершенно новый способъ, чрезъ притѣсненіе беззащитныхъ и нейтральныхъ сосѣдокъ вести войну противъ непріязненной Державы, на которую мало было возможности сдѣлать прямое нападеніе.

Вскорѣ послѣ отсылки сей ноты, Бонапарте, раздраженный предложеніемъ Короля Парламенту, кажется, рѣшился вдругъ кончить эти столь медленные переговоры между Франціею и Англіею; но избранное имъ для сего время, мѣсто и средства были равно необычайны. На торжественномъ съѣздѣ въ Тюльери, 13 Марша 1603 года, Первый Консулъ подошелъ къ Лорду Витворту, въ сильномъ волненіи, и сказалъ такъ громко, что всѣ окружающіе могли слышать: -- "И такъ вы рѣшились воевать!" Послѣ чего, не слушая отвѣта Англійскаго Посланника, онъ продолжалъ: -- "Мы дрались пятнадцать лѣтъ -- вы хотите еще пятнадцать лѣтъ драться -- и вы меня къ этому принуждаете." Потомъ онъ обратился къ Графу Моркову и къ кавалеру Аззарѣ -- "Англичане хотятъ войны; но если они первые обнажатъ мечъ, то я послѣдній вложу его въ ножны. Они не соблюдаютъ трактатовъ, такъ задернемъ же ихъ чернымъ крепомъ!" Послѣ сего онъ опять заговорилъ съ Лордомъ Витвортомъ: -- "Къ чѣму эти Вооруженія? Противъ кого вы берете такія мѣры предосторожности? У меня нѣтъ ни одного линѣйнаго корабля въ портахъ Франціи. Но если вы возьмете оружіе, то и я возьму его -- если вы хотите драться, то я буду драться -- вы можете истребить Францію, но не испугать ее."

-- "Мы не хотимъ ни того, ни другаго;" отвѣчалъ спокойно Лордъ Витвортъ: "Мы желаемъ жить съ нею въ добромъ согласіи."

"Такъ соблюдайте трактаты," сказалъ Бонапарте съ гнѣвомъ. "Горе тѣмъ, которые ихъ нарушаютъ! Они будутъ отвѣчать за послѣдствія предъ цѣлою Европою."

Сказавъ сіе и повторивъ два раза свои послѣднія слова, онъ вышелъ изъ собранія, весьма удивленнаго неприличіемъ и неумѣстностью такой сцены.

Эта необычайная вспышка легко можетъ быть объяснена, если приписать оную единственно нетерпѣливости запальчиваго нрава, сдѣлавшагося отъ безпрерывныхъ успѣховъ еще болѣе раздражительнымъ при малѣйшей преградѣ, поставляемой его любимымъ замысламъ; но по свидѣтельству тѣхъ, которые имѣли случай хорошо знать Наполеона, эти порывы запальчивости, которымъ онъ иногда предавался, были у него менѣе слѣдствіемъ невольной и болѣзненной раздражительности, чѣмъ средствомъ, заранѣе обдуманнымъ для того, чтобы озадачить и испугать тѣхъ, съ которыми онъ имѣлъ дѣло. Слѣдовательно можетъ быть, что политика участвовала въ этомъ гнѣвѣ Перваго Консула, и что онъ вспомнилъ совершенный успѣхъ поступка своего съ Кобенцелемъ, когда онъ съ горяча разбилъ его Фарфоровый сервизъ передъ подписаніемъ Кампо-Формійскаго трактата. Но Британія находилась совсѣмъ не въ томъ положеніи, какъ Австрія, и онъ могъ перебить весь Сен-Клудскій Фарфоръ, не произведя ни малѣйшаго впечатлѣнія на непоколебимое хладнокровіе Лорда Витворта. И такъ эта гнѣвная выходка не послужила ни къ чему, кромѣ того, что она разрушила слабый остатокъ надежды на миръ, показавъ запальчивость и упорство того человѣка, отъ разсудка или отъ прихоти котораго, судьба Европы въ эту опасную минуту по несчастію зависѣла. Сіе происшествіе, оскорбившее Британію въ лицѣ ея посланника и въ присутствіи представителей цѣлой Европы, чрезвычайно какъ усилило всеобщій духъ негодованія въ Англія.