Александр Григоров - Знать [СИ]

— Он с тех пор мне всякие интересные штуки рассказывал. Из математики, — продолжал незнакомец. — Как быстрее поджарить в тостере и намазать маслом два куска хлеба; про монаха, который поднимался на гору и спускался по тропинке, проходя одну точку в одно и то же время; ну и там: «Загадай два числа, сложи их суммы с произведением, а я угадаю с двух раз». Тогда он казался мне настоящим фокусником. Но недавно Амон выкинул трюк почище.

Незнакомец допил зиванию и попросил бармена повторить. Я тоже кивнул. Собеседник путался в словах и терял ход мысли. Нужно было торопиться.

— С июня нас повысили до старших операторов. Мы после университета в один банк пришли работать, в одно отделение. Пошли праздновать в бар — такой, как этот, только через две улицы отсюда. Начал вязаться к нам турок — учился на курс старше. Мол, давайте поспорим, что у меня в кармане денег больше, чем у вас двоих. В баре человек пятьдесят — местные; смотрят, стыдно показывать свои гроши. А тот парень вообще повернутый на деньгах, машина у него крутая, одевается дорого… Мы, ясное дело, стушевались, включили заднюю. Вдруг Амон говорит: «Спорим!». Уверенно так, будто наверняка знал. И добавил: «Число — это палец».

У нас на два доллара больше оказалось. Я получил деньги от родителей и Амону не сказал. Но он будто знал о заначке, видел меня насквозь. Деньги мы пропили на радостях. Потом выяснилось, что машину тот повернутый брал в аренду на час, чтобы девчонок кадрить. А одевался с чужого плеча — мама шила на заказ первым людям города, и пока обновки не забрали, сынок красовался в них. Деньги у него при себе были немалые, но тоже чужие, как раз для таких споров на публику. Выходит, Амон и его насквозь видел.

Гридениз еще несколько раз на глазах у друга блистал провидческим умением. Угадывал телефонные номера симпатичных клиенток банка, без труда запоминал реквизиты переводов, точно называл даты рождения незнакомых людей. Кроме моего таинственного собеседника никто не знал о чудесных способностях банковского клерка. Ему вроде как нужен был свидетель, который при надобности подтвердит, что происходящее — реальность.

— В начале июня в отделение с проверкой пожаловал президент банка, большой любитель игры в гольф. По очереди смотрел рабочие места, наблюдал за сотрудниками. Подошел к нам с Амоном, мы сидели за соседними столами.

— Здравствуйте, — сказал Амон президенту.

Тот не обратил внимания — смотрел на часы.

— И почему в часе только шестьдесят минут? — спросил президент сам у себя.

— Потому что вавилоняне и шумеры использовали шестидесятеричное исчисление, — ответил Амон, не отвлекаясь от обслуживания клиента.

Президент заинтересовался и зашел Амону за спину.

— Поздравляю, — сказал Амон, не оборачиваясь, — два до пара — хороший результат.

Спросив имя сотрудника, президент ушел. К вечеру по филиалам пронесся слух, что шеф на радостях решил никого не наказывать по итогам проверки. Поговаривали, с утра он играл в гольф и прошел поле с личным рекордом — два удара до пара.

На следующий день Амона вызвали в главный офис. В отделение он не вернулся, потому что занял пост вице-президента.

А на второй день моего собеседника уволили.

— Почему вы решили, что это именно Гридениз? — спросил я, мучая принесенный стакан.

— А кто еще? — через икоту удивился незнакомец и перешел на шепот. — Он меня боится. Я знаю, что в него вселился дьявол.

— Ну а вас-то чего боятся?

— Я знаю, как выглядит дьявол. Он состоит из цифр. Амон видит не людей, а набор чисел, и безошибочно выбирает нужные.

Продолжать разговор не имело смысла — собеседник уронил голову на стол. Бармен показал жестом: беспокоиться не стоит. Я расплатился за двоих и вышел.

«Дружба заканчивается там, где начинается работа», — думал я по пути в гостиницу, вспоминая нашу с Четом историю.

На следующий день Амон Гридениз встретил меня в своем кабинете. Новоиспеченный вице-президент не похож на грека — нос пуговицей, смугловат, стройность подпорчена животиком. Мужчина с восточным обаянием, такие нравятся европейским женщинам.

Я представился журналистом «Оупенинга» и сказал, что готовлю съемки документального фильма о Кипре. Для правдоподобия вооружился фотоаппаратом — фиксирую съемочные точки, ищу ракурсы, запоминаю лица. Понятно, что банковской сфере в будущем фильме обязательно найдется место. Ну а Гридениз меня интересует как возможный претендент на синхронное интервью — молодой целеустремленный специалист, получивший высокую должность.

— Я не слышал о вашем канале, — сказал Амон на неплохом английском. — Но рад помочь.

Я попросил разрешения сфотографировать кабинет. Во время съемки беседовали, потому я снимал все подряд.

Он перешел на профессиональный чес — кредитование, межбанковские займы и прочее, интересное только зрителям бизнес-новостей. Когда в кармане гроши, слушать о миллиардах приятно — кажется, что их судьба в твоих руках. Как минимум — до рекламной паузы.

— Говорят, новая метла метет по-новому. — К исходу получаса я вышел на нужную тему. — Что вы в первую очередь сделаете как вице-президент?

Он притворился, что не понял. Может, я переоценил его возможности в английском. А может, Амон валял дурака. Верный признак хорошего чиновника — в ответ на прямой вопрос он всегда отвечает: «Не понимаю, о чем вы».

— Моя задача — оптимизация внутренних расходов и работа с вип-клиентами. — Он улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

— Оптимизация расходов — это, в том числе, увольнения?

Улыбка слезла с губ Амона.

— В том числе, — ответил он и вдруг засобирался.

Сказал что-то по громкой связи, подвигал на столе бумаги и небрежно бросил:

— Пять предметов можно перемешать сорока четырьмя способами.

Я воспринял это как шутку, а форсаунд отреагировал сигналом.

— Что мы сидим в этой комнате? — сам себе задал вопрос Амон. — Давайте я отвезу вас в спокойное место на свежем воздухе. Там и продолжим разговор. Кстати, по дороге покажу несколько замечательных… как вы говорите? да, съемочных точек.

На машине Амона мы выехали из греческого Кипра в северный через пропускной пункт Метехан. Гридениз оплатил страховку, мы заполнили бланки, получили штампы и отправились дальше. Венецианская архитектура сменилась памятниками и барельефами Мустафы Ататюрка.

Погода осталась жаркой.

Ехали полчаса и остановились у подножия горы, в придорожном ресторанчике. Сели в беседке, Амон заказал что-то турку-хозяину, в ожидании раскурили кальян. Вишневый аромат наполнил легкие и поднял в небо, смешавшись с прозрачными облаками.

Из ресторана слышались сухие ритмы восточной музыки, разбавляемые ручьем вокала.