Александр Григоров - Знать

Оба улыбнулись и чокнулись издалека чашками.

- Да кто за такое возьмется? - внезапно сообразил Гоша и перестал улыбаться. - Они же делают все невидимо?

- Дурак ты опять, если не понял. Правильно, невидимо. А у нас есть знакомый, который всю жизнь занимается тем, что не видно.

Смык посмотрел сначала с непониманием, а потом скумекал, о ком говорил хозяин.

Выпили на воображаемый брудершафт и рассмеялись в голос.

Бронский слушал Варгашкина, упершись подбородком в столешницу, обхватив голову руками. В кабинете директора стоял кислый запах дыма. А в первом ящике стола лежала фляга с коньяком - осталось на донышке.

- В лаборатории ядерных процессов ставим еще десять компьютеров и открываем интернет-клуб, - прочитал Варгашкин запись в ежедневнике. - В нашем районе молодежи много, будут ходить. Если что, снизим цену.

Глаза Бронского закрылись, что можно было считать положительной реакцией. Вдохновленный зам по науке продолжил:

- Оборудование в отделе ионно-плазменных технологий относительно новое, его трогать нет смысла, - Кирилл Денисович сказал по-деловому: "Трогатсь". - Его нужно попросту продать. Год-два, и та же магнетронная установка превратится в металлолом. У меня есть клиент с предварительной готовностью купить.

Варгашкин достал пухлую папку, открыл ее и чихнул, поднимая облачко пыли. Бронский оценил размер папки и уронил голову на стол.

- Теперь по отделу ускорительных технологий, - зам полистал страницы. - Циклотрон "У-150М" работает с середины прошлого века, устарел морально и физически, занимает большую площадь. На ней прекрасно разместится боулинг-клуб. Нужно разрешение районной власти, я договорюсь, это недолго.

Бронский открыл глаза и, не поднимая головы, спросил без эмоций:

- А где мы будем ускорять частицы?

Варгашкин закрыл папку и заговорил тоном родителя, объясняющего ребенку, почему сладкое вредно:

- Николай Вальтерович, нам сейчас не до частиц. Вы видите, что в стране происходит - оптимизация. Бюджет на науку и культуру урезают, институты закрывают. У нас есть возможность не жить, но хотя бы существовать за счет арендаторов. Но чтобы их пустить в ИНЯД, нужно освободить часть помещений.

- Что же останется?

- Четвертый-пятый этажи. Бухгалтерия, юрист, АХЧ, отдел кадров. Ну и мы с вами.

- А как же наука?

Варгашкин вздохнул и перешел на более слащавый тон, для совсем маленьких:

- Наука закончилась, Николай Вальтерович. Остается коммерция. Давайте скажем честно: что наш институт может предложить в качестве товара? Фундаментальные исследования? Теоретические расчеты? Гипотезы? Их на хлеб не намажешь и налоги ими не заплатишь. Даже если захотим сэкономить путем сокращения сотрудников, то, в первую очередь, уволим именно научный сектор. Потому что без исследовательского реактора институт работать может, а без бухгалтера - нет.

- Какой бред... - Бронский откинулся на спинку стула и потер виски. - В голове не укладывается. Институт ядерной физики - без ядерной физики.

- Почему же, - Варгашкин показал ладонью знак "стоп". - Вашу лабораторию мы оставим. Обязательно оставим. Занимайтесь своим тока... маком на здоровье.

"И никуда не лезьте", - про себя добавил профессор.

Ему предлагают взятку - возможность заниматься наукой в обмен на покладистость. Но разве можно назвать Физикой исследования в бильярдном зале или опыты на рулетке? Это все равно, что заниматься любовью на потолке. Глупо и чертовски неудобно. Впрочем, нынче такое время, не до любви.

- ...или возьмем лабораторию проблем ядерной энергетики. - Пока директор размышлял, Варгашкин не унимался. - Там же полная стерильность! Да еще и на первом этаже. Лучшего места для аптеки не придумаешь!

- Mein Gott!

Призраки катастрофы окружили Бронского и тычут копьями со всех сторон. Хочется лечь на землю, закрыться руками и тихо погибнуть. Но за ним - огромный институт со славной историей. Полтысячи сотрудников, которые посвятили жизнь науке. Имеет ли право командир сдаваться в плен, если знает, что солдат ждет верная гибель? Или все не так страшно? Кандидаты наук и доктора в состоянии торговать лекарствами и запускать компьютерные игры. Тот же Стебня - прекрасный образец ученого будущего. Приспособятся, перетопчутся, освоятся. В конце концов, бильярд похож на прибор, в котором соударяются частицы.

Угадав колебания директора, Варгашкин пошел в атаку:

- Николай Вальтерович, дождемся лучших времен - вернемся к науке. Нам бы выжить. Если вы принципиально согласны, я подготовлю документы.

Из оцепления вырвался самый страшный призрак с липкими перепончатыми лапами. В одной он держал папку с документами и прикрывался ею, как щитом. В другой - сжимал огромную печать, которой размахивал, целясь в беззащитного профессора.

Бронский представил кипу бумаг, часы, проведенные в чтении, и ретировался с поля боя. В кабинете остался один Варгашкин.

- Куда вы?! Нужно решить...

Чудовища отстали от Бронского возле лифта. Сзади доносилось чавканье челюстей и звон оружейного металла, но рыцарь скакал в сторону лаборатории. Там его не достать.

Призраки повертелись возле канцелярии и спрятались в засаленные гроссбухи, грозя вернуться при первой возможности.

Меня зовут Мирослав Огнен, и мне протянул руку начальник департамента спецпроектов телеканала "Оупенинг" Браун Хартсон. Без эмоций предложил чай.

- Вам с сахаром?

- Упаси бог. Сахар убивает вкус.

- Как шум убивает слово? - Начальник подмигнул.

Дескать, знает, чем я занимаюсь.

- Попадаются слова, звучащие громче шума, - ответил я скороговоркой.

- В таком случае уверяю вас - чаю, который готовит моя помощница, сахар не помешает. И молоко тоже.

Девушка внесла поднос. Чай действительно оказался выше похвал. Все шло к тому, что меня ждут неприятные новости - зачем иначе ублажать подчиненного с утра пораньше?

В черном деловом костюме с тонкими белыми полосками Хартсон выглядел безупречно. Как, наверняка, и накануне вечером. Кажется, такие люди вообще не спят - всегда бодры и готовы к верным решениям. Это мне после вчерашнего звонка пришлось всю ночь мучиться в догадках - о чем пойдет разговор. Спецначальник знал о нем давно. Это меня с утра одолевали сомнения - ехать или нет. А он решительно чистил зубы после безупречного по калорийности завтрака. Это я засыпал за рулем по пути в Лондон, в то время как мистер Хартсон не спеша пробирался по столичным заторам. И все затем, чтобы убивать посетителей безупречностью - в одежде, поведении, интонациях.

- Не буду скрывать, мистер Огнен, выводы комиссии относительно боевой филологии нанесли урон не только вашей репутации. Они ударили по нашим рейтингам.

- А уровень комиссии вы под сомнение не ставите?