Александр Григоров - Знать

Прямота Розуменко воодушевила собрание.

Пункты составили категоричные: "За манифест" и "За выборы". Думали, по демократическим принципам сделать графу "Воздержался", но решили, что случай не тот. Голосовать - тайно.

В тяжелую стеклянную конфетницу легли двадцать шесть свернутых бумажек - двадцать четыре местных командира, столичный начальник Розуменко и лидер Пользун. Голоса раскладывали в разные стороны - манифест и выборы. Считать доверили Истомину. Над конфетницей образовался круг зрителей, стояли в несколько рядов. Передние выкрикивали задним:

- Пять-пять!

- Семь-шесть в пользу манифеста!

- Десять-одиннадцать, за выборы.

- Тринадцать-двенадцать - манифест.

В руках у Володи осталась единственная бумажка, свернутая маленьким самолетиком.

- Выборы, - объявил Истомин, не поднимая глаз. - Голоса - пополам.

Круг разорвался - командиры заговорили между собой и по телефонам.

- Что будем делать, раскольники? - спросил Дюжик. Его ровный голос прозвучал громче общего гомона. Аркадий Филиппович так же сидел рядом с Володей, но теперь - вполоборота.

Рёшик и Розуменко оказались по разные стороны т-образного стола. Для полноты картины не хватало ковбойской амуниции.

- Чепуха эти ваши голосования, манифесты, палаты... вместо того, чтобы облегчить людям жизнь, усложняем.

- А облегчить хотите, выбрав за них?

- Да. Они так привыкли. Просто до нас за них делали плохой выбор.

- А вы, значит, мерило?

- Сам ты, Рёшик, мерило. Нужно что-то делать: а не языками трепать!

- Ну давайте отмутузим друг друга у всех на виду. И легче станет сразу, и правого определим!

Командиры заулыбались, пошли в ход додумки, как можно устроить дуэль и на чем. Например, сделать две виселицы и вышибать знаниями табуретку. Или веревку у ножа гильотины перебивать.

Розуменко смеялся громче всех, после каждой юморной "добивки" его охватывал спазм.

- Ты прав, Пользун, - наконец, выговорил он, разогнувшись, - и легче, и определим.

Хохот сошел на нет. Перекрывая последние смешки, Розуменко добавил:

- Только никакая не виселица. И не гильотина, - он хихикнул. - Стреляться, как поэты! У нас же творчество? Мы шедевр творим?

Веселье прекратилось. Все в ожидании уставились на Пользуна. Кто еще должен блеснуть мудростью, если не лидер?

- Выбор оружия за вами, Степан Романович.

Собрание возликовало. Все поднялись в едином порыве, кроме Истомина, который забрал свой самолетик и запустил его под потолок. Самолетик поднялся и тут же ушел в пике.

- Как это записать для сайта? - спросила Звонова, подойдя к Рёшику.

- А никак записывать не нужно.

К площади подошли в плохом предчувствии: напряжение витало в воздухе. Руководитель в сотый раз протягивал руку с экрана.

- Быстро сориентировались, - бросил Розуменко.

- Или записали заранее, - ответил Пользун.

Разорвав живое кольцо, командиры оказались внутри импровизированной арены.

- ИВК 25 требуется два танка, медведь и эвойденс-вара на трэш-амубарака, - ударил младший знаток и подошел ближе.

Старший лежал неподвижно. Толпа перестала кричать, камеры телефонов уставились на поверженного. Младший готовился к контрольному удару.

Когда публика вдохнула для приветствия победителя, старший знаток открыл глаза и прохрипел:

- Самая дорогая монета в мире - двадцать долларов США 1933-го года.

Младший стоял, не моргая. И осел, как песочная пирамида под волной. Из носа пошла кровь. Старший побрел из круга. Когда слился с толпой, его настигли радостные крики болельщиков.

Голос Рёшика, зовущий врача, утонул в возгласах. Толпа съела пустой круг, проигравший лежал на брусчатке.

Пользун и Розуменко переглянулись. Только что увиденная дуэль разрешила спор. Стреляйся командиры - зрители превратились бы в участников бойни.

Интеллигенция идет стенка на стенку - лучшего подарка для власти не придумаешь.

Степан Романович и Игорь Владимирович исчезли в толпе.

На маленькой сцене с примитивной аппаратурой, чуть в стороне от площади, пел Серега Белый с группой. Услышав голос любимца, знатоки перешли от места драки ближе к колонкам и стали подпевать. Голос успокаивал, позволяя надеяться, что обязательно все будет хорошо, даже если кажется, что плохо.

То солнце, то шмонце, то вовсе сырца

Крапива да мухи кругом

Вперед мы решили отправить гонца

Разведать куда мы идем

Мы ждали неделю и нервно курили

Гонец не вернулся назад

Тогда, докурив, мы бычки загасили

И вновь побрели наугад

Далекие страны стучат в барабаны

Поют и на звезды глядят

Прощайте, прощайте, кукуйте, икайте

Уж мы не вернемся назад.

- Будем делать на вашей базе новый научный комплекс! - обрадовал Смык коллектив ИНЯДа на общем собрании.

Все зааплодировали, но хлопков слышно не было - собравшиеся сидели в перчатках. Может, для кого март и весенний месяц. Может, у кого-то есть деньги на отопление. Может, кому-то минус пять - это звенящие ручьи и прочая поэзия. Для кучки уцелевших сотрудников конец марта стал прозой - циничной и неумелой, как любовь старшеклассника. От прежнего института остались две лаборатории и столовая. Она давно стала "государством в государстве", хотя висела на балансе ИНЯДа. Зато кафе ресторанного типа (вход с боковой улицы) - собственность вполне частная, Кирилла Денисовича Варгашкина. Как в заведение попадают купленные для столовой - тоже его личное дело.

- Это называется, - продолжил Смык и подсмотрел в бумажку, - технополис!

Его словарный запас, а вместе с ним и ораторский пыл, иссякли. Гоша взмахнул руками, как курица крыльями, откашлялся, беззвучно шевельнул губами и показал Варгашкину: у меня - все. Перетек от старенькой трибуны в первый ряд, а потом выветрился.

- От нас, коллеги, требуется небольшая организационная подготовка, - продолжил Кирилл Денисович и раскрыл папку.

Бронский не слышал благую весть. В последнее время он вообще не обращал внимания на происходящее. Необходимых для подписи бумаг осталась тонкая стопка, остальные подписывал Варгашкин или нанятая им бухгалтер. Мысли профессора полностью занимала госпожа Физика.

Он работал с утра до вечера, когда уходили даже оптовики, торгующие паленой водкой. А у них рабочий день начинался на закате. Николаю Вальтеровичу казалось, что упорной работой на благо человечества он искупит двойное предательство. Пусть в интересах науки, Бронский поступил недостойно. Когда установка заработает, он докажет - цель оправдывает средства.

Модель ускорителя показывала долгожданные результаты с середины марта. Пережив первые радости, Николай Вальтерович не спешил трубить победу. "Погонял" установку в разных режимах, свел цифры в таблицу. Да, получилось то, что нужно - образец генератора дешевой энергии. Правда, пока дорого стоит промышленный выпуск материала для стенок корпуса, но если ученые поддержат идею, экономическая выгода будет очевидной. А для этого нужно описать работу, опубликовать статью, оформить заявки. Николай Вальтерович поручил волокиту Боре в обмен на обещания, что это - готовый материал для кандидатской.