Александр Григоров - Знать

Стебня расположился в кабинете директора. Некогда просторная комната после переезда в нее лаборатории превратилась в гнездо науки, похожее на прокрустово ложе - все, не имеющее отношение к эксперименту, отсекалось. На Борины игры Бронский закрывал глаза, но тот не наглел. Набрал пять страничек - выполнил квест, еще пять - очистил пещеру от монстров.

Однажды Николай Вальтерович подарил книгу - роман современного автора, и на Борю снизошло геймерское откровение. А вдруг жизнь - большой квест? Персонаж ходит на работу, где умудряется, помимо служебных обязанностей, проходить задания в игре. И то, и другое нужно сделать точно и вовремя, чтобы не заметил начальник. Персонаж действует по собственной воле, без управления с клавиатуры. Увлекательней, чем стрелялка или РПГ, и Стебня проводил за новой игрой все больше времени.

К моменту провозглашения технополиса Боря закончил оцифровку рукописной документации. Профессор раздумывал, когда лучше провести повторную презентацию.

Вычитывая статью для английского журнала, посвященную управляемому термоядерному синтезу, Бронский поймал себя на мысли, что самая человеческая жизнь похожа на изобретенную им установку. В котле кипят страсти, и обязательно рванет, если не будет обратной связи с оболочкой. Пусть в человеческом понимании оболочка есть все, что находится вокруг. Поверить в единого бородатого дядьку, сидящего на облаке, Николаю Вальтеровичу не позволяло образование. Он верил в бога, но видел его не собирательно, а разрозненно - во всех последствиях Большого Взрыва. Бог в чистом виде - первоначальная энергия, которая обеспечила творение Вселенной. А сейчас Взрыв разбросал доказательства существования бога по разным областям знаний - собирайте крупицы.

Как и дьявол, бог - в мелочах.

К концу апреля Бронский совершенно потерялся в реальном мире. Ходил по коридорам института, здоровался с сотрудниками, но не замечал, как они выносят оборудование и книги. Какие-то грузовики забирали барахло, а Николай Вальтерович спокойно глядел из окна. Говорят, что-то новое здесь будет, от старого избавляются. На этой рухляди и десять лет назад ничего делать нельзя было. Может, что и получится. Наши-то, вроде, в Столице победили. Наверное, Рёшик вспомнил о старом предателе.

- Как же так, Николай Вальтерович? - спросил старый младший сотрудник, работающий в институте со дня основания. - Полсотни лет, а теперь - под снос? Вы-то куда смотрите?

- Почему под снос? - удивился Бронский.

- Ну как же - новый научный центр! А когда снесут старый, кто его знает, что построят. Только в последнее время я что-то не припоминаю, чтобы институты строили. Магазины, клубы эти ночные - да. А институт - нет, не припоминаю.

В голове у Николая Вальтеровича сомкнулось. Как провода, которые лежали сами по себе, и вдруг понадобилось пропустить ток. Искря и дымя обмоткой, электричество пошло по жилам.

Бронский ворвался к Варгашкину, сметая на ходу посетителей. В кабинете сидела зрелых лет дама с чашкой кофе и чадила тонкой сигареткой. Кирилл Денисович мило ей улыбался.

- Потрудитесь объяснить! - гаркнул профессор. - Куда вывозится оборудование и по какому праву?!

Варгашкин отвлекся с трудом, как будто покой нарушил сумасшедший попрошайка. Посмотрел с ленцой и заговорил спокойно, в сотый раз объясняя понятное:

- Уважаемый Николай Вальтерович. Вы - взрослый, можно сказать, современный человек. - На этих словах дама прыснула. - Вот у меня представитель строительной компании, которая занимается строительством под ключ.

Глядя на незнакомого человека, нельзя быть уверенным в его умственных способностях. Но Николаю Вальтеровичу показалось, что гостья категорически не способна к строительству научного института. То есть, она вряд ли подозревает о существовании таких учреждений.

Варгашкин извинился перед посетительницей и бросил профессору:

- Современная наука - это не только лаборатории. Это комплекс объектов. Гостиница, ресторан, спа-салон. - Гостья закивала. - Мир не стоит на месте, научные изыскания должны проводиться в комфорте.

- И желательно в другом месте, - закончил мысль профессор. - С этим ясно. А куда людей денете?

На лице дамы появилась скука. Варгашкин заметил это и встал, отвечая "на посошок".

- Вы сами знаете, что у нас работают лучшие физики-ядерщики, ученые мирового уровня. Они запросто найдут место, их с удовольствием возьмут в любую структуру, где мало-мальски нужны мозги. - Он взял Бронского под локоть и повел в сторону двери. - Надо только обратиться в центр занятости - с руками оторвут.

Стоя на выходе, Николай Вальтерович хотел ответить. И что после сорока пяти на работу у нас не берут. И что институтов, в которых нужны теоретики ядерной физики, в стране не осталось. И что вся жизнь сотрудников - это ИНЯД, проклятый женами. И что, Gosh , никакого технополиса здесь не будет, а будет развлекательно-продавательная коробка из стекла и бетона, в которой дети оставляют деньги, выданные на школьный завтрак. Бутерброды с морковкой сейчас не едят, им какое-нибудь schlucken -меню подавай. И магазины, автоматы, бары...

Но Бронский промолчал - не хотел расстраивать даму, и сам не хотел заводиться. Ушел, проговорив в воздух:

- Как меня угораздило здесь родиться? Ich liebe dich, Dad .

Николай Вальтерович написал три заявления в Горуправу об уходе и порвал их. Малодушничал, корил себя за это. Куда он пойдет - старик, в сущности; с высшим, но ненужным образованием; не умеющий обманывать, а значит, не приспособленный к жизни. С другой стороны, наблюдать, как рушится институт, которому отдана жизнь, за пределами возможностей. Третьего не дано.

Утром, привычно пробираясь по лабиринту торговых рядов, Николай Вальтерович остановился перед входом во двор ИНЯДа. Сотрудники забрали пожитки и собирались кучками возле ступеней. Носильщики тянули остатки оборудования, шкафы, книги - сбрасывали в грузовые машины.

Понесли экспонаты из музея. Они съежились на весеннем ветру, зажмурились от солнца и жадно глотали незнакомый воздух. Какое блаженство вдохнуть жизнь после десятилетий, проведенных в пыльном заточении! На них смотрят сотни глаз - это ли не призвание музейной вещи? Восторг, жизнь, свобода! От избытка внимания портрет Эйнштейна выскользнул из рук носильщика и упал в лужу. Вода! Оказывается, она совсем не похожа на тряпки уборщиц!

Жижа подмочила края портрета, потом проглотила его. Эйнштейн остался в грязи - никто не поднимал мокрую картонку. Экспонат погиб - забытый, но свободный.

Возле строительной техники курили рабочие.

- И что теперь? - спросил Бронский, тоже закуривая.

- Снесем на хрен, - ответил строитель. - Коробка старая, сыпется.